Где таятся змеи

Харрис К. С.

Смутный шорох привлек взгляд виконта к тени в дальнем углу, поначалу принятой им за собаку, разыскивающую съестное. Только это была не собака. На звук шагов вскинулась голова ребенка с потемневшим от грязи и копоти личиком и спутанными волосами. Сдавленно вскрикнув, маленький оборванец стрелой пронесся сквозь бывшие двери, вздымая босыми ногами облачка пепла.

– Стой! – окликнул Себастьян, но мальчишка, выскочив через заднее крыльцо, уже помчался между домами.

Виконт последовал за беглецом в узкий, мрачный, воняющий отбросами и мочой проход. Слева вымощенная булыжником дорожка упиралась в кирпичную стену. Мужчина повернул направо, двигаясь тем же путем, которым должна была спасаться мисс Джарвис. Путаные отпечатки ног в грязи могли принадлежать кому угодно. Но возле выхода на улицу он нашел то, что искал: засохшую кровь, размазанную по булыжникам, словно здесь волокли тело.

Себастьян присел, пытаясь обнаружить что-либо необычное среди гниющих капустных листьев и мусора, но ничего не увидел.

Откинув голову, он вгляделся в окружающие дома. Должен же был кто-нибудь хоть что-то заметить – или услышать.

Виконт начал обход с чайной лавки, занимавшей угловой дом. Хозяйка, дородная вдова средних лет с массивным подбородком и непреклонным взглядом оловянных глаз, взвилась и замахала фартуком при первом упоминании о приюте Магдалины.

– И к лучшему, вот что я скажу, – загремела она. – У нас респектабельная улица, нам здесь шлюхи без надобности. Если хотите знать, это кара Господня.

– А вы не заметили ничего подозрительного? Незадолго перед пожаром? Может, каких-то мужчин, следивших за домом?

Лавочница, повернувшись, подняла и переставила в сторону здоровенный ящик с такой легкостью, словно корзинку с рукоделием.

– Вокруг этого места постоянно околачивались мужчины. Оно и понятно, разве нет? Учитывая, чем эти бесстыдницы занимались.

– А выстрелов вы прошлым вечером не слышали?

Обернувшись, хозяйка смерила посетителя хмурым, неприязненным взглядом. Сбоку на ее носу росла большущая бородавка с тремя торчащими волосками. Волоски шевелились, пока вдова подозрительно осматривала виконта с головы до ног, оценивая результаты стараний Калхоуна: ослепительно начищенные сапоги, безукоризненно сидящий сюртук, накрахмаленную белоснежную рубашку и шейный платок с замысловатым узлом.

– А вам-то что до этого? Такому ладному джентльмену?

– Навожу справки по просьбе друга. Полагают, пожар вспыхнул не случайно. Будто бы произошло убийство.

– Полагают? – лавочница уперлась мясистыми кулаками в пышные бедра. – И кто ж это, интересно, полагает, а? Не иначе, квакеры. Кучка безбожников, если хотите знать, с еретическими обрядами и бредовыми суждениями. Только бы порочить богобоязненных христиан. Пожар это был, – подалась вперед толстуха. – В Лондоне каждый день горят дома. Особенно дома нечестивых.

– Кара Господня?

– Именно.

Выйдя из душной чайной лавки, Себастьян прошелся по улице, поговорив с подручным бакалейщика, галантерейщиком, торговцем углем и продавцом шерстяных тканей. Ни одного желающего засвидетельствовать, что вчера вечером было замеченочто-либо необычное, не нашлось, пока виконт не переступил порог сырного магазинчика.

Худенькая, русоволосая девчушка за грубым деревянным прилавком была юной, не старше четырнадцати-пятнадцати лет, по-деревенски розовощекой и ясноглазой.

– А как это: не видала ли я чего этакого перед пожаром? – переспросила она, заворачивая выбранный покупателем кусок голубого сыра.

Тусклый свет непогожего дня просачивался сквозь старые окна, искажающие очертания проезжающих карет. Себастьян обнаружил, что, находясь в лавке, можно беспрепятственно разглядывать почерневшие кирпичные стены и обвалившиеся дымоходы приюта напротив.

– Возможно, кого-то, кто выглядел нездешним? – предположил он.

Девушка подняла глаза, изогнув губы в озорной улыбке:

– Навроде вас?

– Я выгляжу настолько нездешним?
– рассмеялся Девлин.

– Ну, к нам такие нечасто захаживают – это уж точно, – опершись локтями о прилавок, собеседница подалась вперед, загасив улыбку и понизив голос. – Только я и впрямь приметила что-то чудное. Даже папаше своему шепнула, да он велел не совать нос. Сказал, что новые напасти нам ни к чему.

Лавку наполнял острый аромат выдержанного чеддера и запах свежего творога. Виконту стало любопытно, с какими неприятностями сталкивался прежде торговец сыром, но он спросил только:

– Что же ты видела?

Юная лавочница бросила быстрый взгляд на отгороженную занавеской часть помещения, словно пытаясь убедиться, что оттуда не выглядывает строгий папаша.

– Мужчин. Джентльменов. Они тут долго слонялись: шныряли по улице взад-вперед и в лавки заходили, только не покупали ничего.

– Сколько их было?

– Точно не скажу. Трое. Может, четверо. Парочка из них и сюда заглянули. Прикидывались, что товар рассматривают, а сами глаз не сводили с дома, что напротив.

– У них были темные волосы? Или светлые?

Девчушка ненадолго задумалась.

– У тех двоих, что к нам наведались, темные. Оба вроде постарше вас были, но самую малость.

– Что-то еще о них можешь сказать?

– Ну-у-у, – протянула она и наморщила лоб, пытаясь припомнить. – Эти мужчины чем-то на мистера Нэша смахивали.

– Мистера Нэша?

– Богача из Индии, который раньше частенько у папаши моего сыр покупал. Помер в прошлом году.

– Так чем же они походили на мистера Нэша?

– Не знаю. Похожи, и все, – пожала плечами собеседница.

Сквозь ячеистый переплет окна Себастьян посмотрел на то, что осталось от входа в приют Магдалины.

– Ты видела, как те джентльмены заходили в дом напротив?

Дочь торговца мотнула головой:

– Такой туман налег, что вздумай сам король проехаться по нашей улице, я б и его не углядела.

– А после пожара? Потом, в толпе не видела?

Она снова покачала головой. Затем, еще больше понизив голос, добавила: