Где таятся змеи
Шрифт:
Одной рукой придерживая шляпку, Геро запрокинула голову и посмотрела на растрескавшиеся, закопченные стены. Что-то дрогнуло в лице девушки, какое-то болезненное чувство промелькнуло – и тут же исчезло.
– Это была примитивная уловка, и вы прекрасно это понимаете. Лорд Девлин, я хочу выяснить, кто убил этих женщин и почему. И я не настолько тщеславна, чтобы не признать, что вы неизмеримо опытнее в подобных вопросах. Я надеялась, что когда вы, хотя бы бегло, рассмотрите это дело, оно вас заинтересует.
Виконт промолчал, и она спросила:
– Вы верите в справедливость?
– Как в отвлеченное понятие, да. Но, боюсь, в этом мире очень мало истинной справедливости.
Геро кивнула в сторону обгоревших развалин приюта Магдалины.
– При жизни общество предало Розу – и всех этих женщин. Я не хочу предавать их после смерти.
– Вы не в ответе за общество.
– В ответе. Все мы в ответе, каждый своей мерой, – мисс Джарвис обернулась, вперив в собеседника пристальный взгляд. – Так вы поедете со мной в Ханс-Таун?
Мужчина открыл рот, чтобы сказать «нет». Но, посмотрев в напряженные серые глаза девушки, Себастьян угадал, что она сама отчасти желает, чтобы он отказался. Отказ послужил бы оправданием для того, чтобы остаться в стороне от этой трагедии, от страха и ужаса той ночи.
Повернувшись, виконт увидел, как на телегу швырнули тело светловолосой девочки. И в это мгновение он не думал ни о лорде Джарвисе, ни о его дочери. Он думал о жизни, которую погибший ребенок никогда не проживет, и о людях, испоганивших и отнявших эту жизнь.
Удивив и Геро, и самого себя, Себастьян произнес:
– Да.
ГЛАВА 7
Дом Джошуа Уолдена в Ханс-Тауне оказался скромным строением из красного кирпича с аккуратно выкрашенными белой краской ставнями, блестящей черной дверью и ухоженными кустиками гвоздик и камнеломки в оконных ящиках.
Хозяин, мужчина лет пятидесяти с густой шапкой седеющих темных волос, худой и высокий, как жердь, принял их в скромно обставленной гостиной.
– Ваш визит большая честь для меня, Геро Джарвис [13] , большая честь, – приговаривал он, приглашая гостей присесть. – Я прочел вашу статью о высоком уровне смертности среди детей, которых приходы продают трубочистам для чистки дымоходов. Интереснейшая работа.
– Благодарю вас, – просияла дама, одаривая квакера такой широкой улыбкой, что Себастьян даже моргнул. – Хотя должна признаться, используемая методика принадлежит не мне.
Со своего места у незажженного камина виконт с изумлением прислушивался, как мисс Джарвис неторопливо и искусно завоевывает доверие и благосклонность хозяина. Оба поборника справедливости обстоятельно обсудили множество тем: от родильных домов до законов о бедняках. Наконец Геро мастерски подвела беседу к цели их визита.
13
Квакер обращается к мисс Джарвис просто по имени в силу таких причин: поскольку Друзья приняли сказанное в Писании, что Бог не взирает на лица, они пользовались одной и той же обычной формой речи по отношению ко всем. Они отказывались произносить титулы любого рода и называли всех по имени. Квакеры отрицали, что такое поведение выражает их неуважение, и заявляли, что этого требует христианская простота.
– Кажется, вы присутствовали в приюте тем вечером, когда Роза Джонс попросила убежища, – обронила она.
– Да, третьего дня.
– Третьего дня? – переспросил Себастьян.
– По-вашему, в среду, – улыбнулся Уолден. – Я запомнил, потому что погода стояла ужасная: дождь лил как из ведра, и было довольно зябко. Настоящей весны мы еще и не видели, не правда ли? Эти неприкаянные бедняжки насквозь промокли и продрогли до костей.
– Бедняжки? – подался вперед виконт.
– Да, женщин было две. Не припомню, как звали вторую… Хелен или Ханна… Как-то так. Но боюсь, она недолго пробыла в приюте. Наши правила не жестоки, однако строги. И мы обнаружили, что некоторые особы, пришедшие к нам, на самом деле не тверды в намерении отказаться от прежней жизни. Боюсь, что Хелен или Ханна, как бы там ее ни звали, принадлежала именно к таким. В тот вечер она была напугана, но вскоре успокоилась и через день-два ушла.
Мисс Джарвис кивнула, никак не выказав, что смущена или шокирована темой разговора.
– По-вашему, она была напугана?
– О, да. Они обе боялись, что вовсе не удивительно. Большинство из женщин, обратившихся к нам, бегут от ужасных обстоятельств – настоящего рабства, знаете ли. Эти животные, их хозяева, либо вынуждают несчастных подписать бумаги, которые безграмотные дурочки считают обязывающими, либо ухитряются навесить на них непомерную задолженность, вплоть до одежды на плечах, так что, сбежав, жертвы навлекают на себя обвинения в воровстве.
– А Роза никак не дала понять, от каких обстоятельств она сбежала? – поинтересовался Себастьян.
– Обычно мы не выясняем такие подробности. Хотя по фразе или двум, которые обронила Ханна… Да, именно так ее и звали – Ханна, а не Хелен. Как бы там ни было, но из пары брошенных ею слов Маргарет вынесла впечатление, что женщины работали в закрытом публичном доме.
Квакер осекся, вздохнул впалой грудью:
– Маргарет Кроули, знаете ли, вела хозяйство в приюте.
Мисс Джарвис, наклонившись, утешающе погладила мужчину по руке, лежащей на подлокотнике.
– Да. Мне очень жаль.
– А вам, случайно, не известно, где может находиться это заведение? – продолжал расспросы виконт.
Уолден откашлялся:
– Эта Ханна болтала, не переставая. Кажется, она упоминала Портман-сквер.
Себастьян кивнул. Публичные дома с постоянным проживанием были в Лондоне редкостью. Чаще встречались бордели со съемными комнатами, где женщины – по крайней мере, номинально – были независимы. Находя клиентов в увеселительных садах и театре или даже на городских улицах, проститутки приводили их в свою каморку. Другие приглашали мужчин в «меблирашки», где они на самом деле не жили, а лишь снимали комнату на требуемое количество часов – или минут. Третьи пользовались повсеместными трактирами, курильнями и кофейнями, имеющими доступные спальни: преимущественно мужская клиентура этих заведений делала их неплохими «охотничьими угодьями».
– Боюсь, я больше ничего не смогу вам рассказать о Розе Джонс, – развел руками Уолден. – Многие девушки возмущаются нашими запретами, но Роза никогда не роптала. И никогда не выходила из дома.
– Потому что все еще боялась?
– Полагаю, да.
– А Роза ничего не сообщила о своей жизни до того, как… – мисс Джарвис запнулась.
– Нет, – покачал головой Уолден. – Хотя была явно из благородных. Такие, как она, у нас не часто встречаются. Многие женщины, приходящие к нам, по разным причинам утверждают, что они дочери священников, но, подозреваю, совсем немногие являются таковыми на деле. Однако у меня нет сомнений, что Роза была знатного рода. Действительно знатного.