Где таятся змеи
Шрифт:
– Отвернитесь.
Себастьян пошел подобрать еще несколько камней.
– Я уже, – окликнула Геро.
Девлин сначала забросил под дверь свою куртку, затем грубый жилет, даже не пробуя их поджечь.
– Зачем? – полюбопытствовала спутница, когда виконт принялся полосовать первую из ее тонких нижних юбок.
– Это грубый корм для огня. Батист сгорит быстро, но шерстяная куртка будет тлеть долго.
– Будем надеяться.
– Будем надеяться, – согласился Себастьян.
Первый из обвязанных тонкой тканью снарядов он не докинул, и тот ярким, но бесполезным ворохом искр вспыхнул и иссяк на второй сверху ступеньке. Следующий попал точно в цель.
– Слава Богу, – шепнула Геро, прижимаясь к решетке и не сводя глаз с маленького огонька у двери. Тот горел некоторое время, достаточное, чтобы подвал наполнился дымом и острой вонью тлеющей шерсти.
– Мы не умрем? – закашлявшись, спросила мисс Джарвис. – Я имею в виду, от удушья.
– Скорее всего, нет, если отойдем в дальний угол подземелья, к той груде обломков. Там ощущается приток воздуха.
Но узникам не пришлось отступать. Огонек затрещал и погас. Оставался последний лоскут батиста.
– Не сработает, – буркнул Себастьян.
– Должно сработать, – оттолкнулась от решетки Геро. – Режьте остаток юбки, – велела она, принимаясь расстегивать медные пуговицы своей амазонки. – Ваша куртка отсырела от лежания на камне.
– Вы замерзнете, – предупредил Девлин.
Мисс Джарвис сердитыми, решительными движениями стягивала свой наряд. Белизна девичьих рук отливала золотом в тусклом свете мерцающего фонаря.
– Главное, попадите в дверь.
Обе части амазонки плюхнулись поверх его куртки и жилета. Себастьян мог добавить и свои бриджи, но, будучи пошиты из оленьей кожи, те все равно бы не загорелись. Геро, оставшаяся только в легком, коротком корсете, тонкой нижней сорочке, чулках и ботинках, наблюдала, как виконт осторожно поджигает последний снаряд. Девлин дал огню разгореться, пока тот не стал обжигать ему ладонь, а затем метнул камень вверх на ворох одежды.
В этот раз тряпки под пылающим снарядом вспыхнули, занялись быстро и жарко. Воздух наполнился потрескиванием пламени и смрадом горелой шерсти. Узники стояли и не сводили глаз с огня, а в это время вдалеке большой колокол церкви Святого Климента пробил четыре раза. Как только принялся вызванивать маленький колокол, повторяя отсчет для тех, кто мог ошибиться в первый раз, костерок, зашипев, погас.
ГЛАВА 41
– Извините, что втянула вас в это, – сказала Геро.
Обреченные сидели бок о бок на каменном выступе, идущем вдоль стены сводчатого подвала. Девушка подтянула колени к груди, крепко обхватив их руками. Себастьян поставил фонарь рядом с ней, хотя жалкое тепло свечи служило лишь призрачной защитой от промозглого холода подземелья.
Повернув голову, виконт посмотрел на соседку. Та растеряла почти все свои шпильки, волосы рассыпались, обрамляя лицо спутанными прядями, и от этого мисс Джарвис выглядела не такой уж неприступной.
– Я сам себя втянул, – возразил Себастьян.
– Но почему? – между бровями испытующе вглядывавшейся в него собеседницы пролегла морщинка. – Зачем вам заниматься расследованием убийств?
Запрокинув голову, Девлин уставился на старинный свод.
– Мне говорили, это одно из проявлений высокомерия – считать, что ты способен разгадать загадку, ставящую в тупик остальных.
– Но ведь вы не потому взялись за это дело?
– Нет, – подтвердил виконт, чувствуя, как губы невольно складываются в улыбку.
– Это из-за жертв, да? Вот почему вы этим занимаетесь – ради погибших?
– А разве вы сами по другой причине впутались во все эти неприятности? Не из-за женщины, умершей на ваших руках?
Какое-то время мисс Джарвис молчала. Себастьян слышал звук капающей где-то в отдалении воды, чувствовал давление толщи земли над головой.
– Мне бы хотелось так думать, – наконец произнесла Геро. – Но я пришла к унизительному выводу, что делаю это большей частью ради себя.
– Ради себя?
Девушка беспокойно поерзала, придвинувшись к собеседнику чуть-чуть ближе. Будь на ее месте любая другая, Себастьян давно бы предложил тепло своих объятий – для спасения от холода их обоих. Но с дочерью лорда Джарвиса подобное представлялось немыслимым – даже если она озябла и обречена на скорую гибель.
– Отец полагает, что я поддерживаю реформы, потому что питаю сентиментальную склонность к добрым делам, – продолжала Геро.
– Не очень-то хорошо он знает родную дочь, правда?
Собеседница удивила виконта, издав приглушенный смешок.
– Да, в этом отношении не знает. Я нимало не расположена к благотворительности. И пытаюсь добиться реформ из чувства, что так будет правильнее, из убеждения, что в обществе назрели изменения. Это скорее исходит от ума, нежели от сердца.
– Мне кажется, вы чересчур строги к себе.
– Ничуть. Судьба неимущих женщин и беспризорных детишек волновала меня примерно так же, как участь ломовых лошадей. Я сочувствовала им, как страдающим живым существам, но, разумеется, никогда не допускала, что могу оказаться на их месте. И тут… – запнувшись, Геро сглотнула, но продолжила. – Тут я повстречала Розу – Рейчел Фэйрчайлд. И поняла, что она… точь-в-точь как я. Девушка, рожденная и выросшая в достатке, обладавшая всеми преимуществами привилегированного положения, танцевавшая в «Олмаксе» и катавшаяся в Гайд-парке – и все же по неведомой причине закончившая свои дни в приюте Магдалины. Именно тогда я, кажется, впервые осознала: «когда б не милость Божья, быть бы там и мне» [52] .
52
Слова протестантского проповедника и реформатора Джона Брэдфорда (1510–1555), который в период гонений на протестантизм при королеве Марии Кровавой был арестован и заключен в Тауэр. Эта фраза, произнесенная им при виде идущих на казнь преступников, вошла в языковой обиход. Вскоре Брэдфорд, обвиненный в ереси, и сам взошел на костер. Почитается англиканской церковью как мученик.
Повернув голову, Себастьян взглянул на собеседницу. Фонарь мягким сиянием золотил ее горделивые черты, придавал волосам блеск, которым те не отличались при свете дня.
– Так вот почему вы решили выяснить, кем эта девушка была и почему погибла? Из-за чувства вины? Из-за того, что ваша жизнь осталась благополучной и безопасной, в то время как ее разлетелась на куски?
Дрожащая улыбка промелькнула на губах мисс Джарвис.
– Ну, сию минуту я не ощущаю себя в безопасности, – Геро поежилась, и Себастьян, подавшись вперед, неуклюже привлек ее к теплу своего тела. Он ожидал сопротивления, но девушка лишь пробормотала: