Где-то на земле есть рай
Шрифт:
— Паша, — внезапно сказала я, — а что, если это было сделано нарочно? Что, если убить с самого начала предполагали не Алису, а именно бизнесмена? Мы же решили, что Георгий Лазарев стал случайной жертвой, а что, если это вовсе не так?
Капитан даже остановился.
— Ты имеешь в виду, — начал он, и глаза его ярко заблестели, — что нас намеренно сбили с толку, чтобы мы следили только за Алисой и упустили из виду ее мужа?
— Ну да! Ведь в тот вечер он даже всю свою охрану отдал жене и поэтому оказался совершенно
— Что-то все это слишком сложно! — внезапно разозлился Ласточкин. — Лиза, ты меня прости, но я уже столько лет в полиции и скажу тебе так: если господа бизнесмены решают кого-то замочить, они не звонят нам и не раскручивают такие сложные комбинации. Действия их просты, как два пальца. Пуля в лоб, бомба под сиденье — и все! А убивать женщину на глазах ее ребенка… — Ласточкин скривился, как от физической боли. — Она-то какое отношение имела к делам мужа? Ну, пела, ну, играла в кино, была плохая певица и посредственная актриса, но не занималась она бизнесом! Убивать ее было вовсе ни к чему!
— Мне кажется, ты забыл обстоятельства ее гибели, — сказала я. — Она торопилась, она бежала — в дикой спешке. Во что бы то ни стало она хотела уехать из страны — как ты думаешь, почему? Может быть, потому, что догадалась, кто именно убил ее мужа, и как-то неосторожно дала ему понять, что знает это?
Ласточкин почесал щеку. Я видела, что мои доводы заметно поколебали его мнение.
— Да, такое вполне может быть, — сказал он наконец. — Если она поняла, кто убийца… Придется нам навестить ее родных и проверить телефонные звонки. Поговорим с матерью, с первым мужем, этим Сергеем Шестопаловым, потом с прислугой. Кто-то обязательно должен был что-то заметить, иначе просто не может быть. Такие открытия невозможно держать в себе.
— В любом случае это наверняка должен быть очень влиятельный человек, если она так спешила сбежать от него подальше, — прибавила я.
— Да, — угрюмо подтвердил Ласточкин, — и это опять возвращает нас к личности Юрия Даниловича Арбатова. Именно он лучше других подходит на эту роль.
— Но я уже говорила тебе… — почти сердито начала я.
— Да-да, я все помню про него и эту Олю Баринову, — отмахнулся Ласточкин. — Но он мог разделаться с Лазаревым вовсе не из-за каких-то дурацких сантиментов, а из-за разногласий в бизнесе. Вот об этом ты, между прочим, забыла.
Он был прав. Конечно, такой человек, как Арбатов, вполне мог… Но тут я вспомнила выражение его лица, когда он увидел труп среди коробок с подарками. «Нет, — сказала я себе, — он к этому непричастен».
— Тебе во что бы то ни стало хотелось бы, чтобы Арбатов оказался виновен, — поддела я своего напарника.
— Ты не права, — очень спокойно ответил Ласточкин. — Потому что, если он действительно виновен, он нас убьет.
Ну что прикажете ответить на это? Любая фраза в этих условиях звучала бы фальшиво, потому что Ласточкин
Мы прибыли в управление и поднялись в кабинет к Андрею Антипенко. Он был в комнате не один — напротив него сидели двое хорошо знакомых нам коллег: долговязый Стас Зарубин и капитан Колесников. Они обрадовались нам, как радуется подающий надежды спортсмен травме своего именитого соперника.
— О, — воскликнул Зарубин, — а Лиза-то отлично выглядит! Я знал одного человека, который тоже спикировал в лифте, так он после этого полета здорово поседел.
Ласточкин нахмурился и послал жизнерадостному оперу предостерегающий взгляд.
— Н-ничего, — сказал Колесников, улыбаясь своей мягкой улыбкой, — з-зато Елизавете будет о чем рассказать в своем романе.
— Мне, пожалуйста, экземпляр, — вклинился Антипенко. — С автографом автора. Только предупреждаю: если ты напишешь, что я старый, лысый и вообще ничего в своем деле не смыслю, тебя даже Ласточкин не спасет.
— Андрей, — сказала я, — ты же не старый, не лысый и следователь хоть куда. Что ты мелешь, в самом деле?
— Какой я в жизни — совершенно неважно, — отозвался несносный Андрей. — Важно, каким ты меня в книжке пропишешь. Знаем мы вас, сочинителей!
— А на зеркало не фиг пенять, коли рожа на затылке, как сказал классик, — осадил его Ласточкин. — Надо же, уже и в книжку его вставить нельзя! Не слушай его, Лиза, я всегда смогу тебя защитить. Поэтому пиши смело, что у него глаз вставной, нога деревянная, да и не только нога.
Последние слова вызвали отчего-то такой дружный взрыв хохота, что даже стены, казалось, задрожали. Тотчас же в дверь просунулась чья-то кислая физиономия и потребовала объяснить, по какому поводу мы тут ржем как ненормальные.
— Да вроде дело той ясновидящей сдвинулось с места, вот и радуемся, — ответил Зарубин. — А что, нельзя?
Физиономия пронзила его гневным взглядом и удалилась, бурча что-то о служебном несоответствии. Антипенко вполголоса выругался себе под нос.
— Во кадр, — презрительно сказал Зарубин. — Ни разу в жизни не был на задержании, только и знает, что штаны в кабинете просиживать. Зато указания раздавать он всегда первый. Придурок!
— А что там насчет ясновидящей? — полюбопытствовал капитан.
— Агриппины-то? Да по всему выходит, что вы оказались правы. Это личное, месть. Ниточку мы нащупали, но каких трудов это нам стоило — ты даже не поверишь. Чтоб я еще с этими уродами дело имел…
— Ты лучше про ниточку расскажи, — попросила я. — Вы уже кого-то нашли?
Колесников хмыкнул:
— П-похоже на то. Елена Еремина, восемнадцать лет, к-красивая, натуральная блондинка. Покончила с собой 20 апреля 2012 года, выбросившись из окна.
— Клиентка? — Ласточкин в нетерпении даже подался вперед.