Где властвует любовь
Шрифт:
– Под дождем?
Он пожал плечами.
– Утром, когда я вышел из дома, дождя не было. Да и сейчас всего лишь моросит.
Всего лишь моросит! От дождя его возмутительно длинные ресницы слиплись, а глаза казались такими зелеными, что могли вдохновить не одну юную барышню на сочинение стихов. Даже Пенелопа, при всем ее здравомыслии, провела ночь без сна, уставившись в потолок и не видя ничего, кроме этих глаз.
– Пенелопа? – окликнул ее Колин, заставив очнуться.
– Ах да. Я тоже иду на чай к твоей матери. Вообще-то я это делаю постоянно, – призналась она, – когда у меня нет никаких дел дома.
– Не стоит говорить таким извиняющимся тоном. Моя матушка – очаровательная женщина. Если она хочет, чтобы ты приходила к чаю, лучше так и поступать.
Пенелопа в силу дурной привычки искать в чужих словах скрытый смысл уловила в замечании Колина намек, что он не винит ее за желание сбегать время от времени от собственной матери.
Почему-то это ее опечалило.
Колин помолчал, покачиваясь на каблуках, затем сказал:
– Пожалуй, мне не следует держать тебя под дождем.
Пенелопа улыбнулась. Они простояли здесь по меньшей мере пятнадцать минут. Но если он хочет продолжить игру, она с удовольствием подыграет.
– Ничего, у меня зонт, – сказала она.
Его губы слегка изогнулись.
– Да, но я не был бы джентльменом, если бы не пытался увести тебя в более уютное местечко. Кстати, к вопросу… – Он нахмурился и огляделся по сторонам.
– О чем?
– О джентльменах. Предполагается, что мы должны заботиться о благополучии дам.
– Ну и что?
Он скрестил руки на груди.
– Разве тебя не должна сопровождать горничная?
– Я живу недалеко отсюда, – сказала Пенелопа, несколько задетая тем, что он не помнит, где она живет. В конце концов, они с сестрой – лучшие подруги его сестер. Пару раз он даже проводил ее домой. – На Маунт-стрит, – добавила она.
Колин слегка прищурился, устремив взгляд в сторону Маунт-стрит, хотя что он там надеялся увидеть, она не представляла.
– О, ради Бога, Колин. Здесь пять минут ходьбы. Даже четыре, если идти быстро.
– Я всего лишь хотел убедиться, что там нет темных закоулков, – он повернулся к ней, – где могли бы притаиться злоумышленники.
– В Мейфэре? [2]
– Да, в Мейфэре, – мрачно подтвердил Колин. – Я считаю, что ты должна брать с собой горничную, когда расхаживаешь по улице. Я не желаю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
2
Фешенебельный район Лондона.
Пенелопа была тронута его заботой, хоть и понимала, что он проявил бы такое же внимание к любой знакомой женщине. Просто это было в его характере.
– Уверяю тебя, я соблюдаю все правила приличия, когда отправляюсь на более длинные расстояния, – сказала она. – Но, право, это так близко. Всего лишь несколько кварталов. Даже моя мама не возражает.
Челюсть Колина напряглась.
– Не говоря уже о том, – добавила Пенелопа, – что мне уже двадцать восемь лет.
– При чем здесь твой возраст? Мне, если хочешь знать, уже тридцать три.
Еще бы ей не знать! Она знала о нем практически все.
– Колин, – сказала она, недовольная жалобными нотками, прозвучавшими в ее голосе.
– Пенелопа, – отозвался он точно таким же тоном.
Она испустила долгий вздох.
– Колин, я старая дева. Мне больше не нужно беспокоиться о соблюдении правил, предписанных семнадцатилетним девушкам.
– Ни за что не поверю…
Пенелопа уперлась рукой в бок.
– Спроси у своей сестры, если не веришь.
Внезапно его лицо приняло серьезное выражение.
– Я не стал бы полагаться на свою сестру в вопросах здравого смысла.
– Колин! – воскликнула Пенелопа. – Что за ужасные вещи ты говоришь.
– Я не сказал, что не люблю ее. Я даже не сказал, что не одобряю ее. Я обожаю Элоизу, как тебе прекрасно известно. Однако…
– Все, что обычно следует за «однако», не сулит ничего хорошего.
– Элоизе, – сказал Колин с несвойственным ему высокомерием, – давно пора выйти замуж.
А вот это, пожалуй, чересчур, особенно произнесенное таким тоном.
– Между прочим, – парировала Пенелопа, вздернув подбородок, – тебе тоже давно пора жениться.
– Ну…
– Тебе уже тридцать три, как ты только что гордо сообщил.
Хотя Колин продолжал делать вид, что все происходящее его немного забавляет, раздражение, мелькнувшее в его глазах, подсказало Пенелопе, что ей пора остановиться.
– Пенелопа…
– Это еще не старость, но вполне солидный возраст, – невозмутимо продолжила она.
Колин выругался себе под нос, удивив Пенелопу, никогда не слышавшую, чтобы он поминал дьявола в присутствии дам. Возможно, ей следовало отнестись к этому как к предостережению, но он задел ее за живое. К тому же она с утра пребывала в легкомысленном настроении, близком к безрассудству.
– Разве твои братья не женились до тридцати? – осведомилась она, приподняв брови.
К ее удивлению, Колин вдруг улыбнулся и скрестил руки на груди, прислонившись к дереву, под которым они стояли.
– Я не во всем похож на братьев.
Это было весьма красноречивое заявление. Многие в свете, включая леди Уистлдаун, считали, что братья Бриджертоны поразительно похожи. Некоторые заходили еще дальше, утверждая, что их невозможно различить. Пенелопе и в голову не приходило, что это может вызывать досаду у кого-нибудь из них. Собственно, она была уверена, что им льстит это сходство, поскольку они прекрасно ладили друг с другом. Но возможно, она ошибалась.
А может, просто не задумывалась об этом.
Что было странно, учитывая, что она провела половину жизни, размышляя о Колине Бриджертоне.
Впрочем, если Колин и обладал темпераментом, он никогда не демонстрировал его при ней. Так что у нее есть все основания гордиться собой. Похоже, ее маленькая колкость насчет того, что его братья женились до тридцати, вывела Колина из равновесия.
Его обычным оружием была ленивая усмешка и тонко рассчитанная шутка. Если бы Колин вышел из себя…