Где властвует любовь
Шрифт:
– Что ж, пожалуй, – снизошла она. – Но Гиацинта слишком молода, а Элоиза… – она посмотрела на дочь с явным сомнением, – не леди Уистлдаун, это однозначно.
Элоиза взглянула на Колина:
– Конечно, нет.
– Тем хуже для тебя, – отозвался он. – Ты была бы уже богата к нынешнему моменту.
– Кстати, – задумчиво произнесла Пенелопа, – это неплохой способ выяснить ее личность.
Пять пар глаз обратились на нее.
– По идее, это должен быть кто-то, у кого больше денег, чем должно быть, – объяснила Пенелопа.
– В этом есть смысл, – заметила Гиацинта, – правда, я не представляю,
– Я тоже, – сказала Пенелопа. – Но суть не в том. Все относительно. – В ответ на недоуменный взгляд Гиацинты она добавила: – Например, если я вдруг куплю себе бриллиантовое ожерелье, это будет выглядеть очень подозрительно.
Кейт подтолкнула Пенелопу локтем.
– А ты, случайно, не покупала себе бриллиантовое ожерелье недавно? Мне бы не помешала тысяча фунтов.
Пенелопа на секунду закатила глаза, прежде чем ответить. Кейт, виконтесса Бриджертон, определенно не нуждалась в тысяче фунтов.
– Уверяю тебя, – сказала она, – у меня нет ни одного бриллианта. Даже кольца.
Кейт изобразила разочарование.
– В таком случае это не ты.
– Дело не столько в деньгах, – заявила Гиацинта, – сколько в славе.
Леди Бриджертон поперхнулась чаем.
– Извини, Гиацинта, что ты сейчас сказала?
– Только представьте, какие дифирамбы будут петь тому, кто поймает леди Уистлдаун, – мечтательно произнесла Гиацинта. – Ах, это было бы восхитительно.
– Ты хочешь сказать, – поинтересовался Колин с притворным простодушием, – что тебя не интересуют деньги?
– Я этого не говорила, – возразила Гиацинта с нахальной ухмылкой.
Пенелопе вдруг пришло в голову, что из всех Бриджертонов Гиацинта и Колин обладают наибольшим сходством. Пожалуй, хорошо, что Колин так часто уезжает из страны. Если бы эта парочка объединила усилия, весь мир лежал бы у их ног.
– Гиацинта, – твердо сказала леди Бриджертон, – я не допущу, чтобы ты направила все свои усилия на поиски леди Уистлдаун.
– Но…
– Я не говорю, что ты не можешь размышлять на эту тему и задавать вопросы, – поспешила добавить леди Бриджертон, выставив перед собой руку, чтобы предотвратить дальнейшие протесты. – Слава Богу, за сорок лет материнства я поняла, что лучше не пытаться остановить кого-нибудь из вас, если кому-то что-то взбредет в голову, какой бы чушью это ни было.
Пенелопа поднесла к губам чашку, чтобы скрыть улыбку.
– Просто иногда ты бываешь, – леди Бриджертон деликатно кашлянула, – слишком целеустремленной…
– Мама!
Леди Бриджертон невозмутимо продолжила:
– …и я не хочу, чтобы ты забывала о своей главной цели – выйти замуж.
Гиацинта снова воскликнула «Мама!», но на сей раз это был скорее стон, чем протест.
Пенелопа бросила взгляд на Элоизу, которая сидела, уставившись в потолок и изо всех сил сдерживая улыбку. Она достаточно настрадалась от неутомимых усилий матери устроить ее судьбу и теперь нисколько не возражала, что та махнула на нее рукой и переключилась на Гиацинту.
По правде говоря, Пенелопу удивило, что леди Бриджертон смирилась с незамужним статусом Элоизы. Она никогда не скрывала того факта, что главная цель ее жизни увидеть, что все ее восемь детей состоят в счастливом браке. И с четырьмя ей это удалось. Вначале Дафна вышла замуж за Саймона и стала герцогиней Гастингс. Через год Энтони женился на Кейт. После этого была небольшая пауза, но затем в течение одного года сочетались браком Бенедикт и Франческа: Бенедикт с Софией, а Франческа с шотландским графом Килмартином.
К несчастью, через два года после свадьбы Франческа овдовела и с тех пор делила свое время между родней своего покойного мужа в Шотландии и собственной семьей в Лондоне. Правда, находясь в городе, она предпочитала жить в Килмартин-Хаусе, а не в Бриджертон-Хаусе или на Брутон-стрит. Пенелопа понимала ее. Будь она вдовой, она тоже наслаждалась бы своей независимостью.
Гиацинта относилась к матримониальным устремлениям своей матери вполне добродушно. Как она сказала Пенелопе, она не собирается оставаться незамужней. Почему бы не позволить леди Бриджертон сделать всю предварительную работу так, чтобы Гиацинта могла потом выбрать себе мужа из отобранных матерью кандидатов.
С тем же добродушием она встала, чмокнула мать в щеку и пообещала, что будет думать только о замужестве. Все это Гиацинта проделала, украдкой поглядывая на брата и сестру с хитрой улыбочкой. Едва вернувшись на свое место, она обратилась ко всем присутствующим:
– Итак, вы считаете, что ее поймают?
– Мы все еще обсуждаем эту особу? – простонала леди Бриджертон.
– Вы слышали теорию Элоизы? – поинтересовалась Пенелопа.
– Мою теорию? – изумилась та.
– Кажется, это было на прошлой неделе, – напомнила Пенелопа. – Мы обсуждали леди Уистлдаун, и я предположила, что это не может продолжаться вечно – рано или поздно она совершит ошибку. На что Элоиза ответила, что если она не попалась за десять лет, то, возможно, никогда не попадется. Тогда я сказала, что она всего лишь человек и в конце концов допустит оплошность…
– О, я вспомнила! – перебила ее Элоиза. – Мы были у тебя дома, в твоей комнате. Мне пришла в голову блестящая идея! Я сказала Пенелопе, что готова поспорить, что леди Уистлдаун уже совершала ошибки, просто у нас не хватило ума заметить их.
– Не слишком лестно для нас, – вставил Колин.
– Ну, когда я говорю о нас, то имею в виду все общество, а не только Бриджертонов, – уточнила Элоиза.
– Значит, – задумчиво сказала Гиацинта, – все, что нам требуется, чтобы поймать леди Уистлдаун, – это просмотреть все ее заметки.
В глазах леди Бриджертон мелькнула паника.
– Гиацинта Бриджертон, мне не нравится выражение твоего лица.
Гиацинта улыбнулась и пожала плечами.
– Я могла бы найти применение тысяче фунтов.
– Господи, помоги нам, грешным, – ответствовала ее мать.
– Пенелопа, – вдруг сказал Колин, – ты так и не закончила насчет Фелисити. Правда, что она собирается обручиться?
Пенелопа судорожно проглотила чай, который только что отхлебнула из чашки. Колин умел смотреть на собеседника с таким пристальным вниманием, что казалось, будто во всей вселенной остались лишь они вдвоем. К несчастью для Пенелопы, этот взгляд имел также способность превращать ее в заикающуюся идиотку. Случись это во время разговора, она сумела бы собраться с мыслями, но, застигнутая врасплох – когда она убедила себя, что полностью слилась с обоями, – Пенелопа растерялась.