Геббельс. Адвокат дьявола

Рисс Курт

Разговор между Риббентропом и Геббельсом, как его передавал потом министр пропаганды своему верному Фрицше, был резким и коротким. Риббентроп прочитал проект, небрежно оттолкнул его в сторону и отрезал: «Нам эта ерунда ни к чему». Он подразумевал, что нет никакой нужды уговаривать побежденные народы, если их можно держать в узде с помощью военной силы. Геббельс встал и негодующе воскликнул: «Очень скоро вы сами увидите, что эта ерунда нам понадобится, и еще как понадобится!» Обещания ввести новый порядок еще чаще замелькали на страницах прессы, но большего Геббельс сделать не мог.

Он вновь столкнулся с Риббентропом, но уже по другому поводу. Министр иностранных дел настаивал на том, чтобы ему предоставили право просматривать

каждое интервью Геббельса перед публикацией в прессе. Гитлер согласился с его требованием. Своеобразная цензура больно ударила по самолюбию Геббельса. Дело ухудшалось еще тем, что Риббентроп не просто пользовался своими полномочиями, он пользовался ими в намеренно оскорбительной манере. Так, в апреле 1940 года Геббельс дал интервью корреспонденту газеты «Пополо д'Италия». Он отослал его в министерство иностранных дел, и оттуда оно вернулось с многочисленными поправками и даже с сокращениями на несколько страниц. К интервью было приложено письмо (в настоящее время оно находится в распоряжении автора), в котором говорилось: «Страницы 6, 7, 8 и 14 исключены фюрером, с которым господин рейхсминистр обсуждал интервью».

Геббельс пришел в ярость. Справедливости ради следует заметить, что его постоянные стычки с Риббентропом происходили не только из-за вопросов престижа. Оба они придерживались совершенно различных точек зрения на пропаганду. Вероятно, точнее будет сказать, что Геббельс был опытным специалистом и знал пропаганду как свои пять пальцев, тогда как Риббентроп не понимал в ней ровным счетом ничего. Более того, разница между пропагандой и реально проводимой политикой осталась навсегда тайной для Риббентропа.

«Лицо политики меняется каждодневно, – объяснял однажды Геббельс Фрицше, пытаясь отвести душу после очередной схватки с несносным Риббентропом. – Но направление пропагандистской линии может изменяться только медленно, исподволь. Политика может и должна шагать напрямик, срезая углы. Но пропаганда не будет за ней поспевать. Пропаганда не в силах поддерживать и объяснять каждый политический шаг каждого дня. Она работает в целом на генеральный курс».

Геббельс был убежден, что Риббентроп просто не в состоянии усвоить этот основополагающий принцип, а потому его удел – вносить неразбериху во внешнюю политику и тем самым вредить делу. «Уж лучше бы он занимался своим виноделием!» – частенько жаловался Геббельс.

Самым крупным промахом Риббентропа, вероятно, было дело Лорда Ха-Ха.

10

Уильям Джойс, ирландский фашист по прозвищу Лорд Ха-Ха, поступил на службу в министерство пропаганды за несколько дней до начала войны и никогда не пользовался уважением Геббельса. Когда тот впервые появился в министерстве, Геббельс встретился с ним, в короткой беседе убедился в его способности работать диктором и принял на работу с относительно низким жалованьем. Он не придал особого значения новому сотруднику. В первые недели войны Джойс был всего лишь мелкой сошкой среди сотрудников департамента радиовещания министерства пропаганды. Затем к нему пришла популярность, что стало неожиданностью как для него самого, так и для всех остальных. Возможно, своим успехом он был обязан ореолу таинственности, окружавшему Лорда Ха-Ха в начале его деятельности (достаточно сказать, что его первая жена узнала голос бывшего супруга только по прошествии изрядного времени). Возможно, слушателей привлекала манера его речи, напоминавшая выговор английского аристократа. Возможно, причина крылась в его врожденном чувстве юмора. Как бы то ни было, это вопрос спорный. Бесспорно другое: согласно надежным оценкам, пятьдесят процентов британских радиослушателей настраивали приемники на программу с его участием. Так дело обстояло во время польской кампании и в первые дни боев на западном фронте. Но после Дюнкерка англичанам явно стало не до веселья, и они отказывались слушать его шутки.

Именно

тогда Лорд Ха-Ха совершил грубейшую ошибку. Он никак не мог понять, что его соотечественники, в трудную минуту поставившие у кормила власти Черчилля, уже не были расположены ни к смеху, ни даже к улыбкам. Ему, как никому другому, следовало бы знать, что запугивать англичан бесполезно. А он только тем и занимался. Лорд Ха-Ха пророчил Англии все мыслимые и немыслимые несчастья, если она не образумится и не сдастся Гитлеру. В результате подавляющее большинство радиослушателей стало выключать приемники, как только раздавался его голос.

Как позже подтвердил Фрицше, еще до того, как промах англичанина бросился всем в глаза, Геббельс чутьем почувствовал что-то неладное. Геббельс понял, что Лорд Ха-Ха допустил непростительную для пропагандиста ошибку: он пытался идти за ежедневно менявшей курс политикой. Геббельс решил избавиться от него. Когда Риббентроп услышал, что ирландский пропагандист уволен, его охватила ярость. Он вызвал Лорда Ха-Ха к себе и взял его на работу в свое министерство, да к тому же с королевским жалованьем. С того дня Геббельс никаким образом не касался пропагандистских методов английского «лорда», а тот до конца войны не достиг даже малейшего ощутимого результата.

11

После капитуляции Франции Геббельс сообщил своим агентам, что теперь главным противником Германии является Англия. И это не было дежурной пустой фразой. Геббельс своим тончайшим нюхом чувствовал, что от нее исходит угроза. И он понимал, что в борьбе против Англии его пропаганда может оказаться не столь эффективной. Государственные деятели и политики Англии, занимавшие руководящие посты, были не из той породы людей, которых легко запугать. Ох уж эти черчилли, идены, даффы куперы! Геббельс ненавидел их лютой ненавистью. Но в то время его ненависть не выходила за рамки личной неприязни, она еще не стала предметом публичных высказываний. С падением Франции он снова перестал печататься. Его последняя статья появилась 16 июня, и в ней, что очень показательно, Геббельс высказывал сомнение, что англичане были сотворены «по образу и подобию Божьему». С тех пор он не писал ничего значительного, если не считать нескольких речей к возвращавшимся на родину войскам, а также выступления на открытии выставки живописи и беседы о кино и молодежи. В июле, августе, сентябре, октябре и ноябре не вышло ни одной его статьи. Только незадолго до Рождества он нарушил свое молчание.

Ненависть Геббельса к англичанам выразилась не только в его инструкциях агентам, но и в сценарии фильма, где заседание британского кабинета министров было представлено в карикатурном виде. В число действующих лиц были включены Чемберлен, Черчилль, Галифакс, Иден, Саймон и Дафф Купер. Министры пытаются разработать план пропагандистской кампании против Германии. Они разочарованы и подавлены – в Германии, несмотря на их усилия, так и не произошел переворот. Не понимая, как такое могло случиться, министры ломают головы над тем, что же делать дальше. Черчилль нехотя признается, что английские подводные лодки в основном нанесли урон немецким кораблям только в его отчетах. Долгие и несуразные препирательства по поводу предстоящей пропагандистской кампании прерывает вой сирены, объявляющий воздушную тревогу. Министры спешно прячутся в бомбоубежище.

Скорее всего, Геббельс написал сценарий для собственного развлечения, чтобы дать выход мучившей его злобе. Разумеется, сценарий не был опубликован^[70].

Пропаганда англичан вызывала у него презрение. Он по-прежнему смотрел на джентльменов, пытавшихся соперничать с ним, как на «подмастерьев от пропаганды». «В Англии новость – у них появился министр информации. Нас бросает в дрожь от одной мысли, что придется иметь дело со столь грозным противником!» – насмешливо откликнулся на известие Геббельс.