Гегемония, или Борьба за выживание
Шрифт:
Тщательно спланированная операция с использованием военной силы должна исключать опасность злого умысла.
Мартовский план предполагал выстраивание «кажущихся сперва бессвязными событий в единый ряд, чтобы скрыть основную цель операции и создать необходимое впечатление безрассудности кубинского руководства вместе с заботой США не только о собственных, но и об интересах других стран». Таким образом, США должны были выглядеть как «страна, испытывающая явные проблемы с обеспечением собственной безопасности, а Куба [такой имидж необходимо было создать] как источник угрозы для всего Западного полушария». Предлагаемые меры включали подрыв военного корабля США в бухте Гуантанамо, чтобы «данный инцидент создал волну настроений в духе кампании под лозунгом „Помни о „Мэне“!“» [8] , и для «нагнетания протестной реакции американского общества» последующую публикацию в американских СМИ списков количества жертв.
8
«Помни
Данная пропагандистская кампания должна была представить «неопровержимые доказательства того, что корабль был атакован кубинцами». Она также предполагала «запуск кампании [во Флориде] и даже в Вашингтоне против террористической угрозы, исходящей от коммунистической Кубы». Здесь использовались зажигательные бомбы советского производства для поджога тростниковых плантаций в соседних с Кубой странах, и даже предусматривалось сбить беспилотный самолет, представив, будто это был чартерный авиарейс со студентами на борту, которые летели на каникулы. В рамках этой кампании предполагался еще ряд подобных изобретательных акций, которые так и не были осуществлены, хотя сам факт наличия таких намерений служит подтверждением той общей атмосферы «дикости» и «неистовства», которые царили в руководящей среде США в этот период{160}.
23 августа президент подписал директиву № 181 «О мерах по обеспечению национальной безопасности», в соответствии с которой «планировалось организовать внутреннее восстание на Кубе перед проведением операции по военному вторжению США». Подготовка этой операции включала «значительные меры по военному планированию, проведению маневров и передислокации сил и средств США», о чем, безусловно, должно было стать известно на Кубе и в СССР{161}. Тогда же, в августе, было увеличено количество проводимых подрывных акций, включая налеты катеров на кубинские побережья в районах гостиничных зон, «где, по имеющейся информации, были размещены советские военные инженеры, что привело к гибели многих советских и кубинских граждан». Произошел ряд нападений на британские и кубинские грузовые суда; блокировались суда, транспортировавшие сахар; проводились различные другие силовые акции и диверсионные действия, которые в основном осуществлялись посредством находящихся в изгнании кубинских организаций и групп, легализованных во Флориде{162}. Несколько недель спустя наступил «один из самых опасных моментов в истории человечества».
Силовые диверсионные акции продолжались на протяжении всего периода ракетного кризиса. Формально они были приостановлены 30 октября, через несколько дней после того, как Кеннеди и Хрущев пришли к договоренности, однако снова возобновились через некоторое время. 8 ноября, «в ходе секретной операции на территории Кубы, высадилась группа, приплывшая со стороны США, и было успешно взорвано здание завода», в результате чего, по данным кубинского правительства, погибли 400 рабочих. Реймонд Гартхоф написал, что «советская сторона могла рассматривать [данную акцию] как попытку переиграть ключевой вопрос заключенной договоренности: гарантии США о ненападении на Кубу». Он полагал, что эта и другие акции подтверждали то, «что для обеих сторон опасность была по-прежнему велика, и вряд ли можно было исключить вероятность повторения кризиса»{163}.
После окончания этих событий Кеннеди возобновил кампанию борьбы с терроризмом. За десять дней до своей гибели он утвердил план ЦРУ по проведению «подрывных действий» отрядами наемников, «целью которых должны были стать крупный нефтеперегонный завод и нефтехранилища, крупная электростанция, рафинадные заводы, железнодорожные мосты, гидротехнические сооружения в бухтах, а также подводное минирование верфей и судов». План физического устранения Кастро родился на следующий день после убийства Кеннеди. Данная операция была прекращена в 1965 году, хотя «одним из первых постановлений Никсона, после того как он пришел к власти в 1969 году, было указание ЦРУ о возобновлении секретных операций против кубинского правительства»{164}.
Особенно интересно посмотреть, как виделась вся эта ситуация лицам, принимавшим основные политические решения в тот период. В предисловии к недавно опубликованным архивным документам эпохи борьбы Кеннеди с террором Домингез отметил, что «среди тысяч страниц архивных томов лишь однажды встречается некоторое подобие осуждения (с точки зрения морали) поддержки правительством США террористических действий». Член штаба Совета национальной безопасности высказал мнение, что текущие действия правительства США могут спровоцировать ответные меры советского руководства, а силовые операции «носят бессистемный характер и приводят к гибели невинных людей… что способствует негативному восприятию ситуации в дружественных странах». Подобного рода взгляды разделяли участники закрытого обсуждения стратегии действий США. Так, Роберт Кеннеди предупреждал, что полномасштабное вторжение на Кубу «приведет к чудовищным человеческим потерям и на США градом посыплются обвинения во всех смертных грехах»{165}.
Подрывные террористические операции получили новый импульс при президенте Никсоне, пиковым моментом в этом отношении стала середина семидесятых, когда произошло особенно много нападений на рыболовецкие судна, посольские учреждения и кубинские зарубежные представительства, когда взрыв кубинского авиалайнера унес жизни семидесяти трех человек. Эти и последующие террористические акции направлялись с территории США, хотя тогда было принято считать, что за этими преступлениями стояло ФБР.
Ситуация мало в чем изменилась, а Кастро продолжали осуждать многочисленные наблюдатели за то, что он, «несмотря на гарантии ненападения, полученные от США в 1962 году, держал свои военные базы в полной боевой готовности»{166}. Вне зависимости от возрастания количества тревожных фактов американцы недоумевали: чего же, кроме официальных гарантий, этим кубинцам надо? К тому моменту стало хорошо понятно, насколько можно доверять любым заявлениям, даже оформленным документально: примером тому служит «инцидент с нападением на зоны размещения советских военных специалистов на Кубе», который произошел в июле 1960 года.
Во время тридцатилетней годовщины кубинские власти выступили с протестом после обстрела из пулемета туристической гостиницы, владельцами которой были испанские и кубинские компании. Ответственность за эту акцию возложили на группировку, чья штаб-квартира находилась в Майами. Следы организации, подготовившей взрывы на Кубе в 1997 году, в результате которых погиб итальянский турист, также ведут в Майами. Злоумышленниками оказались сальвадорские преступники, действовавшие под руководством Луиса Посада Карилеса и получавшие финансирование из Майами. Будучи одним из наиболее одиозных международных террористов, Посада сбежал из венесуэльской тюрьмы при поддержке Хорхе Мас Канозы (бизнесмен, который возглавлял Кубино-американский национальный фонд, чья деятельность не облагалась налогами), где он отбывал срок за взрыв кубинского авиалайнера. Посада переехал из Венесуэлы в Эль-Сальвадор, где на базе ВВС в Илопанго под руководством Оливера Норта оказывал содействие военным США при подготовке силовых операций против Никарагуа.
Посада в деталях описывал террористические операции, в которых он участвовал, и рассказывал о том, что они финансировались из-за рубежа из Кубино-американского национального фонда в Майами, но, несмотря на свои признания, он не беспокоился, что ФБР начнет расследование его деятельности. Он был ветераном «операции в заливе Свиней», и все последующие операции, в которых он участвовал, были организованы ЦРУ. Когда позднее, при поддержке ЦРУ, он стал работать на венесуэльскую разведку, то смог договориться с Орландо Бошем, его старым знакомым по работе в ЦРУ, чтобы тот присоединился к его деятельности в Венесуэле по подготовке дальнейших диверсий на Кубе (Бош получил срок в США за взорванный им на границе с Кубой сухогруз). Бывший сотрудник ЦРУ, который занимался делами о взрывах на территории Кубы, рассматривает Посада и Боша как единственных подозреваемых в организации взрывов, которые Бош называл «легитимными военными акциями». Бош, которого принято считать «главным организатором» взрывов самолетов, также, поданным ФБР, несет ответственность за более чем тридцать других террористических акций. Его дело подпало под президентскую амнистию в 1989 году после того, как в президентское кресло сел Дж. Буш-первый, в результате активной лоббистской кампании Джеба Буша и кубино-американских бизнесменов из Южной Флориды. Они смогли переубедить Министерство юстиции, позиция которого сводилась к тому, что «предоставление прибежища Бошу, несомненно, нанесет вред национальным интересам США, [потому что] безопасность американской нации во многом зависит от способности американского руководства убеждать другие государства не предоставлять помощь и убежище международным террористам»{167}.
Предложения кубинской стороны о сотрудничестве спецслужб в обмене информацией для предупреждения террористических акций были отвергнуты Вашингтоном, так как это могло обнаружить причастность американских властей к террористической деятельности. «В 1998 году руководство ФБР посетило с рабочим визитом Кубу, где, в ходе общения, кубинские коллеги передали им материалы о предполагаемой террористической сети со штаб-квартирой в Майами: большая часть этой информации была собрана кубинскими агентами, внедренными в террористическую организацию». Через три месяца ФБР арестовало кубинцев, работавших под прикрытием в террористической организации в Майами, деятельность которой контролировала американская разведка. Пятеро из них были приговорены к длительным срокам заключения{168}.