Гекатомба
Шрифт:
– Хотел бы взглянуть?
– Жарков брезгливо скривился: - Ты садист, Осенев! Сначала жрать приносишь, потом просишь снимки с этой бойней. Я тебе голову даю на отсечение - зрелище не для слабонервных.
– Оставь, Мишенька, свою голову при себе. До пенсии далеко, а голова твое орудие производства.
– Зачем тебе снимки?
– спросил Звонарев.
– Хочу Аглае показать.
– Но она ведь...
– Слепая? Не ты ли говорил об ее выдающихся способностях? Ей не нужны глаза, она видит лучше любого из нас и при этом то, чего мы в упор не замечаем.
– Тогда, может, есть смысл свозить ее на место происшествия?
– подал голос Миша.
– Обязательно, - согласился Димка.
– Но сначала предстоит еще уговорить ее туда поехать.
–
– недоверчиво глянул на него Жарков.
– Какой ты догадливый!
– Осенев отхлебнул горячий кофе и, обжегшись, чертыхнулся.
– Дима, в этом деле есть один нюанс...
– Звонарев замялся.
– Хочешь угадаю?
– невозмутимо спросил Дмитрий.
– Аглая, если согласится, должна будет работать бесплатно, это - во-первых. Во-вторых... Одним словом, достаточно и во-первых.
– Откуда...
– Догадался, - перебил Звонарева Осенев.
– Еще бы, три работника горадминистрации с перерезанными глотками, с интервалом в семь дней, с точностью до часа, а у вас ни одной зацепки!
– Откуда...
– снова начал Юра.
– Работа такая, - ехидным голосом припомнил тому его собственные слова Димка.
– Хочешь я тебе полный расклад дам? Поправишь, если что. Этому делу придают политическую окраску. Но высокое начальство никогда не согласится на то, чтобы в расследовании участвовал посторонний человек, к тому же женщина, к тому же - слепая. Так далеко наши свобода и демократия еще не распространаяются.
– Он отхлебнул кофе и продолжал: - Когда произошло первое убийство, вы заткнули всем рты и спокойно начали работать. В "биде"...
– Где-е?!
– удивленно спросил Миша с полным ртом.
– В "би - де", - по слогам произнес Димка.
– "Белый дом".
– А почему "бИ - де"?
– Тому, як по-москальски, "белый", а, по-хохлятски, "билый". Це я овладеваю ридной мовою. И бачишь, яки гарни слова слогаються!
– с готовностью пояснил Осенев.
– Да?
– Жарков с сомнением покачал головой.
– О чем я говорил?
– Димка посмотрел на Звонарева.
– В "биде"...
– А-а, так вот... В кабинетах "биде", видя вашу целеустремленность и желание, поговорили и успокоились. Через семь дней, когда обнаружили второй труп, заткнуть рты стало трудно, но еще можно. Тех, кто считал это случайностью, было большинство. Ведь никто не мог поверить всерьез в то, что кто-то занялся "сокращением штатов" именно в горадминистрации. Вам на головы поплотнее уселись все самые большие задницы, не только в области. Прибыла бригада "важняков" из столицы. Те решили показать, яки вы - дурни, а воны - гарны хлопци. А тут - опачки!
– объявился и третий трупец. И все поняли: это - пи... Ну, вы - большие уже мальчики, сами дорифмуете. Он, третий, надо полагать, и стал причиной паранормального явления: нашу глушь осчастливил "генеральский съезд". Рот затыкать уже никому не надо было. В "биде" и так стояла, можно сказать, предгробовая тишина. С девяти до восемнадцати ноль-ноль все сидели, молча уставившись в стену. Жизнь города никогда не интересовала чиновников. Но теперь сей процесс имел несколько иной смысл: "Кто следующий? А вдруг - я?"
Я тут подсуетился сегодня в разных местах...
– Дмитрий лукаво глянул на оперов: - АТС и нотариальные конторы. В таких случаях обычно говорят: "На бирже царила настоящая паника". После третьего убийства, когда все поняли, что жертвы вообще никаким боком не связаны, за исключением места работы, в Приморске выпало годовое количество "осадков", в виде междугородних, международных звонков и... завещаний. Но самая интересная картина наблюдалась в центральной городской поликлинике. Две трети состава горадминистрации ушли на бюллетень! Потому что поняли: это - охота на власть. Не уголовщина, а политика.
На сегодняшний день у вас масса версий и ни одной зацепки. Никто ничего не видел, не слышал, не знает, конкретного, я имею в виду.
– Осенев с усмешкой посмотрел на Юру: - Тебя, мой лепший мент, вызвали в службу безопасности и попросили выйти через меня на Аглаю.
– Звонарев молча выдержал его взгляд.
–
– Идиот, возомнивший себя матадором, - в сердцах бросил Жарков.
Осенев с минуту молча смотрел на друзей:
– Нет, сатрапики, не матадором, а жрецом.
– Кем?!
– в один голос воскликнули оперы.
– Жрецом, - спокойно повторил Димка.
– Из всех, кого вы сегодня перетряхиваете, вы забыли еще одну категорию: бывших работников мясокомбината. Забойщиков скота.
– Вспомнил!
– фыркнул Звонарев.
– Он уже четыре года, как банкрот. Ты хочешь сказать, что кто-то сознательно оставлял себе на память бычьи хвосты, чтобы спустя четыре года вложить их в руки жертв?
Осенев ничуть не смутился.
– Между прочим, достаточное время, чтобы человек, для которого ремесло убийцы было средством повышения уровня материального благосостояния, как говаривали наши вожди, осознал, кто именно лишил его этого самого благосостояния.
– Откуда у тебя сведения о бычьих хвостах? Из наших кто-то ляпнул? Звонарев невольно подался вперед.
– И при чем тут жрецы?
– недоуменно спросил Миша.
– Убийца - не просто маньяк, он помешан на античности.
Оперативники переглянулись.
– Где и когда ты успел это откопать, интересно?
– в голосе Звонарева прозвучало сомнение.
– Или это плод буйной фэнтази от "Голоса Приморска"?
Дмитрий быстро взглянул на Мишу.
– Голову даю на отсечение!
Звонарев поднялся:
– Димыч, а не пройти ли нам с тобой к начальству?
– Значит, Аглая вам больше не нужна?
– Извини, - развел руками Юра, - для такого решения у меня слишком мало звезд на погонах.
C начальником приморского горуправления Осеневу уже приходилось встречаться. Невысокого роста, крепко сбитый, с коротокой стрижкой "ежиком", слегка полноватый, он производил впечатление внушительного тарана. Глядя в его цепкие, серые глаза, даже идиоту неминуемо пришло бы на ум - слишком хлопотно иметь этого человека в качестве своего врага. Оценивая Сергея Константиновича Шугайло, как-то не возникало желания похлопать его запросто по плечу и рассыпаться в запредельном откровении. Осенев знал, что начальник приморского горотдела - из новых центуриончиков, много лет проработал в уголовном розыске, мент и опер до мозга костей. Возможно из тех, кто не продается, даже если ставкой будет жизнь его близких. Хотя, в чем и в ком можно сегодня быть уверенным до хромосом? Но кое-что в Шугайло Дмитрия настораживало: то самое ощущение мощного тарана, осознающего свое предназначение, но направляемого чужими руками. Шугайло мог взломать любую оборону, поразить любую цель, но выбирали цель и отдавали приказ другие. А вот они-то зачастую совсем не прочь были и продаться, и поторговаться.
Осенев знал о существовавшем испокон веков соперничестве между милицией и службой безопасности. При других обстоятельствах, эсбисты черта с два передали бы ментам Аглаю. Но теперь, когда руководящие кресла в обоих ведомствах начали раскачиваться с опасной амплитудой, стало не до жлобства. Шугайло метил со временем перебраться в столицу. Не без помощи влиятельного свояка, генерала милиции в областном центре. Начальнику отдела службы безопасности нужно было с почетом уйти на пенсию, а не вылететь без таковой, да еще с Бог знает каким количеством "сиятельных трупов". Сложилась пикантная ситуация. Эсбисты знали об Аглае и ее способностях, но в свое время она дала им от ворот поворот. У ментов же появился доступ в дом Аглаи через Звонарева. С одной стороны, Димке до тошноты было противно, что в эти закулисные игры оказались вовлечены его любимая женщина, друг детства и он сам. Но с другой стороны, где-то глубоко в душе тлела маленькая искорка осеневского журналисткого тщеславия. И даже он сам не смог бы сказать, когда именно и в какой пожар эта искра способна полыхнуть.