Гексаграмма
Шрифт:
С раскрасневшимся лицом она сравнивала вес и балансировку самых разных ножей из кинжалов — Альфонс не знал названий большинства из них. Время от времени Мэй и молодой, но степенный продавец переходили на какие-то местные диалекты, и Ал переставал их понимать. Потом, испросив разрешение, девочка метнула два или три ножа в испещренный зарубками деревянный щит на стене лавки, покачала головой и с поклоном вернула ножи продавцу.
Вот сейчас Мэй выглядела в своей стихии куда больше, чем во дворце — раскрасневшаяся, хорошенькая, одновременно по-детски возбужденная, и похожая на женщину, которой рано или поздно станет. «Определенно, — еще раз подумал Ал, — настоящая красавица…»
Вдруг Мэй без предупреждения сунула Алу в руку широкий нож. Она вертела для этого минуты две, и Ал еще подумал, что такой кусок металла тяжеловат и великоват для Мэй — однако, оказывается, принцесса думала о другом.
— Ну-ка, попробуй, — сказала она требовательно. — Нормально лежит?
Ал послушно взмахнул ножом несколько раз. Хорошее оружие, ничего не скажешь: чуть длиннее его ладони, с удобной рукоятью, обмотанной шнуром, с желобком для балансировки… Ал решил, что нож даже можно метать, но пробовать не стал, чтобы не опозориться на глазах у Мэй и хозяина лавки, который испытывающе смотрел на него. Рукоять приятно лежала в ладони.
— Если он тебе подходит, мы его возьмем, — решительным шепотом сказала Мэй. — Это плохо, что ты ходишь без оружия.
— У меня уже есть нож… — Ал наклонился к ней и произнес это так же шепотом. — Он короткий.
— И у Джерсо с Зампано есть пистолеты.
— Но не у тебя!
— Я не очень люблю огнестрел.
— А зря! Альфонс, пуля или быстро брошенный нож быстрее алхимии. Честное слово. Нужно иметь возможность защитить себя. Что в Аместрис, что здесь.
И снова это были слова, которые не ожидаешь услышать от тринадцатилетней девочки. Ал прибег к последнему доводу:
— А разве это не подозрительно, что синская девочка выбирает оружие для нахарра?
— Фумей мой старый знакомый. Он не знает точно, кто я, но знает, что я не обычная девочка… я к нему разных людей приводила. Так что не бойся, здесь можно покупать спокойно… а снаружи нас не видно. Альфонс, ну пожалуйста! Сделай это ради меня!
«А так ли она наивно и честна, как выглядит? — подумал Альфонс, расплачиваясь за нож. — Она же меня явно сюда затащила, как будто случайно… и заставила купить эту штуку, хлопая ресницами…»
— Как ты его назовешь? — спросила Мэй, когда они выходили из лавки.
— Прости?
— Нож. Это хороший нож, у него должно быть имя. Как ты его назовешь?
— А ты как-то называешь свои?
— Конечно! Моих пять девочек зовут Разящая, Быстрая, Молния, Лотос и Искра.
— Ммм… я, пожалуй, подожду до первого дела. Когда проявит характер, тогда и решу.
Мэй посмотрела на Ала серьезно и одобрительно.
— Очень умно с твоей стороны!
Следующую остановку они сделали у прилавка со сладостями. Ала немного смущало, что синцы выкладывают разнообразные леденцы прямо под открытым небом — мало ли, что на них налипнет! Но, кажется, только его на рынке это и беспокоило. Мэй весело щебетала, накупила огромный сверток сладких рисовых шариков, втянула продавца в авторитетное обсуждение разных сортов меда, и вообще наконец-то вела себя на свой возраст. Альфонс этому радовался, но выяснение, чем гречиха лучше сливы, ему довольно скоро наскучило, и он начал оглядываться по сторонам.
Именно поэтому Альфонс первым заметил оживленный спор соседнего лавочника — он продавал кальяны — с каким-то неплохо одетым человеком. Сперва они говорили приглушенно, но постепенно спор начал набирать обороты, и вот уже оба начали размахивать руками и кричать все громче. Альфонс обнаружил, что в зрителях не только он: почти все окружающие оторвались от своих дел и начали заинтересованно наблюдать за колоритным зрелищем. Среди наблюдателей Ал заметил одного человека в белом халате с характерными знаками — кажется, такие носят в Союзе Цилиня? При нем обнаружилась парочка в форме, со слегка изогнутыми мечами и профессионально-скучающим выражением лица.
Телохранители? Толстоваты, правда… Тогда они вмешиваться не будут.
Лавочник был не синцем, какой-то другой национальности — более темная кожа, ничего похожего на местный характерный разрез глаз. Говорил он с жутким акцентом, хоть ложкой ешь, но его Ал хотя бы понимал. Что же хотел его оппонент, оставалось тайной: тот изъяснялся то ли на жаргоне, то ли на каком-то очень местном диалекте. Поэтому Ал смог уловить только суть: кажется, продавец обвинял покупателя в недоплате.
— Посмотрите! — надрывался продавец. — Люди добрые!.. Мой лучший… — тут Ал не разобрал. — Да как это…
И тут продавец согнулся пополам и упал на выставленный перед лавкой стол, где сверкали на ярком солнце особенно завлекательные кальяны. Один из них, с синей эмалевой отделкой, немедленно покатился по земле. Покупатель же рванул прочь на крейсерской скорости.
— Да он его ножом пырнул! — воскликнул кто-то у Альфонса над ухом.
Сам же Ал его уже не слышал.
Перехватить инициативу — главное в любой погоне. Если не догонишь кого-то с первых же шагов, разрыв будет только увеличиваться, и все мигом превратится в балаганное действо, когда неуклюжий жандарм гоняет героя вокруг столба. А уж если речь идет о рынке, когда можно опрокидывать погоне под ноги ящики с лимонами и орехами, бросать на преследователей сорванные с растяжек продажные ковры и женские шали… ой, даже думать об этом неприятно.
Ал и не думал.
Он просто схватил с лотка продавца сластей склеенный из орехов шарик — что-то вроде марципана — и запустил в беглеца на манер бейсбольного меча. Шарик угодил мужику точно в затылок, тот споткнулся и упал, вскинув руки.
В два прыжка Альфонс оказался рядом, пощупал пульс — нормально, на месте. Жив. Теперь нож…
Нож у покупателя оказался в кармане внутри рукава, и был это не дорогой кинжал ручной работы, а обыкновенная заточка. Бандитское оружие, Альфонсу приходилось такие видеть. Значит, обыкновенный рыночный карманник или мелкая шпана?..
Что-то не поделил с хозяином?
— Рыночная стража! — раздалось у Ала над ухом.
Он поднял глаза.
Над ним стояла пара тех самых господ в форменных шапках, которых Альфонс принял за телохранителей светоча алкестрии.
— Да… Вот, вора схватил… — начал Ал.
— Эта девочка — с вами? — один из стражников обернулся и показал рукой на Мэй. Она, очень бледная, стояла рядом с прилавком кальянщика, ее держал за локоть высокий лысый человек в знакомых белых одеждах. Сам кальянщик лежал на земле.