Гексаграмма
Шрифт:
Зампано лающе рассмеялся.
— Ну так не в первый раз.
— Угу, не в первый.
Зампано вытащил из-под куртки здоровую бутыль темного стекла. Минут пятнадцать они сидели на крыльце в дружелюбном молчании.
А потом Зампано спросил:
— Джерсо… я тут подумал… может, странный вопрос, но мне важно знать. Зачем ты хочешь вернуть себе тело?
Джерсо чуть было не поперхнулся. Вот любого вопроса он ожидал, но только не этого. Разве не очевидно? Кому же понравится быть чудовищем. В лягушачьей физиологии приятного мало. Хайнкелю с Дариусом хорошо: они теплокровные, а в своей второй форме — даже симпатичные.
Они и приспособились. С детишками, говорят, играют. Хайнкель к жене вернулся; Дариус девушку себе нашел — чуть ли не на пятнадцать лет его моложе, из цирковых. Маленькая такая, вместе они здорово смотрятся, особенно когда он в зверином виде ее на плече катает. А Джерсо что? Только таиться. Но зверь тоскливо смотрит изнутри, готов рвануться наружу. Зверя не показать миру, про зверя не рассказать. Никто, кроме Зампано, этого зверя даже не касается.
— По той же причине, что и ты, — буркнул Джерсо. Настроение у него сразу испортилось, и даже пиво больше не радовало.
— Ты мысли читать научился? — настаивал Зампано. — Откуда знаешь, чего я хочу?
— Да потому что такому, какой я есть, в Аместрис места нет! — рявкнул Зампано. — Да и в мире тоже!.. наверное. Когда мы с тобой боремся, рвемся куда-то, делаем что-то — мы живем. А когда просто так, лапки свесив… в болоте тонем.
Зампано усмехнулся и сказал неожиданно мягко:
— А мне тут, в Сине, понравилось. Красивая страна. И горы хорошие. Неплохо мы по ним прогулялись, а?
— Еще как.
Хорошее было время. Если бы только они к крестнику не торопились, можно было там на пару недель задержаться.
— А я вот думаю, — заметил Зампано нарочито скучноватым тоном, — что мне похрен на самом деле, что там у нас с телами. Чудовища — ну и чудовища, драться даже удобнее. Не говори только, что тебя эта сила не радует!
— Радует, конечно.
Ты что же, раздумываешь Альфонса бросить?
— Не, — мотнул головой Зампано. — Крестник — парень хороший, и когда мы с ним, у меня такое чувство, что мы что-то значительное делаем. Не просто так, понимаешь?
Джерсо кивнул.
— Вот ты об этом спрашивал… зачем мы тут пацанье учим. Мне нравится учить. Выходит, мы с тобой что-то полезное в жизни узнали? Есть, что передать.
— Ну ты… — Джерсо хмыкнул. — Я с этой позиции не думал.
— И вот что, — продолжил Зампано. — Ты учти, я повторять не собираюсь… Я так думаю, что пока мы с тобой напарники, мне на остальное плевать. Что там у меня с телом, считают ли меня чудовищем…
Джерсо от удивления чуть язык не прикусил.
Зампано ничего подобного раньше не говорил, сам Джерсо тоже. Для них не было секретом, как они друг к другу относятся; вот уже лет десять не было. Они через многое вместе прошли; Джерсо казалось, их связь крепче родства или супружеских уз.
Не выходит на свет, не нуждается в словах.
Нельзя найти лучше партнера, чем весельчак Зампано, умница Зампано, лучший снайпер батальона — до того, как ему глаза обожгло и он начал носить очки… Раньше он даже красавцем был. Но как, черт возьми, выразить весь этот клубок чувств, всю эту муть нормальным человеческим языком? Разве могут быть в нем такие слова?..
— В общем, мне тоже, — сказал Джерсо, и стукнул напарника в плечо кулаком. — Плевать. Там в бутылке еще что-нибудь осталось?
История 6. Тэмила. Общинный дом нахарра
Даже в середине дня в кабинете Идена было темно — мешала высокая стена, огораживающая двор. Через стену в полуоткрытую створку окна падал золотой поток света и ложился на пол позади низкого стола. В лучах плясали пылинки.
Иден потер подбородок.
— Почему я считаю, что способности к алхимии передаются по наследству?
— Да, — кивнул Альфонс, — и не в том смысле, как по наследству передаются, например, острый ум и хорошие аналитические способности!
— На ваш вопрос не так просто ответить, Альфонс… В молодости я верил в это, потому что в то же самое издавна верили в нашем племени. Точка зрения не лучше и не хуже прочих. Как я узнал позже, ее придерживались некоторые ксеркские мудрецы.
— Да, но Тэмила говорила об этом так, будто это истина в последней инстанции…
— Для нее это и впрямь истина, — Иден вздохнул. — Видите ли, Альфонс… Когда остатки некогда великого народа… ничтожные остатки… оказываются один на один с чужим враждебным миром, где народы либо радуются исчезновению Ксеркса, державшего их в подчинении, либо им и вовсе на это наплевать, нужно сохранить людей единым целым, не позволить им раствориться, рассеяться в бескрайних пространствах, враждебных к проявлению их прошлого, но сохранить хотя бы искры озарявшего их жизнь огня… Какая же сила может сдержать вместе горстку бывших рабов, путешественник и примкнувших к ним полукровок, а также аместрийских крестьян, бежавших от феодального гнета?
— Общий враг? — предположил Альфонс.
— Во врагах недостатка не было. Но чтобы стоять прямо, нужна общая идея. И вот явилась мысль: только ксеркские люди способны к алхимии, как никто другой… И эта мысль удержала нас вместе! Саму по себе ее сложно было доказать или опровергнуть. Но чем больше сменялось поколений, тем больше в нее начинали верить: ведь, постепенно, все нахарра, как мы стали себя называть, становились алхимиками.
— Но это неудивительно! — воскликнула вдруг Мэй, до сих пор молчавшая. — Если ребенка с детства учить алхимии…
Иден улыбнулся.
— Верно, барышня Мэй. Когда я, будучи таким же молодым человеком, как вы, начал изучать этот вопрос, мне случалось слышать и такую точку зрения. Мне и самому не было покоя. Мне нужно было знать: Правда ли, что мы — Избранный народ? Правильно ли, что мы отгораживаемся от других? Порой мы принимаем в нахарра новых людей: например, многие, стремящиеся изучать алхимию в Сине с его Союзом Цилиня, приходят к нам сами. Но берем мы не всех и не всегда, этого мало… мы стали замкнутым народом с течением поколений. У нас есть очень жесткие правила, с кем и кто может сочетаться браком. Иначе цена — неполноценные дети. Допустим, в свое время я мог выбирать жену лишь из двух девушек, несмотря на то, что в нашем племени было около двух десятков моих ровесниц. Тогда я начал искать доказательств этой идеи, лежащей в основе жизни нахарра. Я нашел много подтверждений и много опровержений, но все-таки точно знать не мог… Я говорил с мудрецами нашего народа, которые сейчас уже упокоились с миром, искал старинные рукописи. Вскоре я понял, что ответ, если он есть, лежит за пределами народа нахарра и даже за пределами бывшего Ксеркса и его колоний. Я путешествовал в разные земли. И за морем, когда я был у народа, который синцы называют «шао-минь», а сами они называют себя «льяса», я познакомился с теми, кто показал мне истинную силу крови.