Гектары в тумане
Шрифт:
Лёша: – Стоп, мама! (Вере Петровне). Ты же знаешь, бабуля, как я уважаю танкистов. Броневой ударный батальон! Броня крепка, и танки наши быстры! Но это уже из других, замечательных песен. Я люблю танкистов, бабуля!
Вера Петровна: – Знаю, Лёша, что ты их очень любишь! Я тебя, здорового быка, от армии отмазала! Теперь жалею, что так неразумно поступила.
Лёша: – Причём здесь это, бабушка? Танкистов я, всё равно, уважаю и глубоко… понимаю, как фотохудожник.
Екатерина Семёновна: – Мама, ребёнок, поёт, для тебя старается, а ты всякие гадости говоришь.
Вера Петровна: – Молчу. Пойте! Это про армию просто к слову пришлось.
Екатерина Семёновна: – Назло вам мы с Лёшей допоём! Вы нам рты не заткнёте!
Ульяна: – Мы слушаем, и с большим удовольствием.
Лёша: – А куда вы денетесь?
Адамыра: – Божественное пение!
Екатерина Семёновна и Лёша продолжают петь:
– Никаких врагам отмазок!
Не страшит нас их шантаж.
От тупых заморских сказок
Дикари впадают в раж.
Как всегда, они речисты,
Но раздавим вражью рать,
Потому что мы – танкисты
И не любим унывать.
Заканчивают петь. Кланяются. Но чуть не падают, едва держатся на ногах.
Им хлопают, как могут, как желают.
Адатмыра: – А вы, оказывается, оба, и мама, и сынок, патриоты своей родины!
Лёша: – А как же! Только так! Как ты ещё хотела, Адатмыра?
Екатерина Семёновна: – А ты что, в сомневалась в нашем патриотизме, зелёная квакушка?
Адатмыра: – Сомневалась и сомневаюсь. Не того поля ягодки.
Екатерина Семёновна: – А вы все знаете, кто?
Ульяна: – Кто мы?
Екатерина Семёновна: – Вы – япониские самураи!
Вера Петровна: – Почему, Катя, мы самураи?
Екатерина Семёновна: – Потому, что мы так решили с Лёшей.
Лёша: – А мы танкисты, которые… на полянке.
Екатерина Семёновна: – Пойдём, сыночек! Выпьем ещё за наших… танкистов!
Лёша: – Пойдём! Танкистов я уважаю.
Уходят, довольные и радостные.
Вера Петровна: – Вот так я и живу, Адатмыра. Концерты почти каждый день. После всего этого, как же я оставлю моих Лёшу и Катю. Надо мне терпеть их скверные характеры и жить, помогать им. Я отдам им всё. А тут ещё и Ульяна начинает капризничать, обман какой-то затевать.
Ульяна: – Я никого не обманывала. Просто недавно разобралась в себе. Да и некогда мне замуж выходить. Сейчас работа. Пока в киоске работаю и учусь заочно в педагогическом университете. Года через три… Тогда уж можно и семьёй обзавестись.
Вера Петровна: – Я считала, что у Лёшеньки есть всё. А вот, получается, что у него ничего нет. Поэтому я отдам ему последнее.
Адатмыра: – Всё ты уже отдала, что могла, бабушка. Больше ничего не осталось. Главное, что душу на них свою положила, а вот они этого не поняли, не оценили. Такой вот… генотип у мамы и сыночка. Но повторяю, я их не сужу. Если Господь создал их такими, значит, так надо. Это испытание тебе, Петровна. Кто не изведал страдания, тот не оценит радости и счастья. Не поймёт их и даже, может быть, оттолкнёт от себя.
Появляется абсолютно пьяный Лёша. Садиться за столик, едва не опрокидывает его.
Лёша: – Там уже не интересно. Мама кому-то по мобильному телефону названивает. Ха-ха! Называет всех сволочами. Но кое-кого, правда, «мой дружочек». Её дела… психологические.
Адатмыра: – Может быть, твоя мама, Лёша, всё-таки, не профессиональный психолог, а неизлечимый психопат.
Лёша: – Вообще-то, в таком предположении что-то есть. Она, честно говоря, очень нервная, а бывает и злая.
Вера Петровна: – Ты, внучек, опять нажрался, как свинья. Когда на работу будешь устраиваться, Лёша?
Лёша: – Опять ты, бабуля, мою свободу ущемляешь! Не очень хорошо. Про работу потом! А я сейчас – фотохудожник.
Ульяна: – Без фотоаппарата.
Лёша: – Так вот, я и хочу… У меня чуть-чуть осталось. Бабуля, надо мне, всего-то, девять тысяч рублей на фотокамеру. Ту ведь, которая была, мы по случаю радостного дня, пропили. Я уже говорил. Продал по-дешёвке. Пили за мою зелёноволосую русалку!
Адатмыра: – Не стоило пить, Лёха, за всяких зеленоволосых. А если завтра встретишь даму с голубой задницей, что тогда? Сопьёшься и падёшь… смертью храбрых.
Ульяна: – А что разве такие женщины бывают?
Вера Петровна: – Ах, Уля, чего только не бывает на белом свете!
Адатмыра: – Иди, Лёха спать! Не мазоль нормальным людям глаза.
Лёша: – Я нормальный и не… пьяный. У меня просто высокая электромагнитная чувствительность.
Вера Петровна: – Дорого же мне обходится, твоя… электрическая чувствительность. Почти каждый день наэлектролизованный. Всё без толку. Машину тебе купила, так она в гараже стоит, а ведь должна ездить.
Лёша: – Я потом другую куплю, эта мне не нравится.
Ульяна: – Лешенька, тебе обязательно надо отдохнуть!
Лёша: – Замолчи ты, Уля! Надоела, блин! Я сам знаю, что мне делать (Адатмыре). А ты не возражай мне, Ада… Ада… одним словом, Мымра! Я сейчас пойду спать, чтобы через пятнадцать минут ко мне прилегла! Возражений не терплю! (Вере Петровне). Ну, как насчёт бабок, бабуля?
Вера Петровна: – Конечно, дам, Алёша. Завтра проснёшься и получишь свои девять тысяч. Да ещё немного выделю, чтобы тебе здоровье поправить. Куда же от тебя денешься?