Гелен: шпион века

Кукридж Эдвард

Нет сомнений в том, что война, развязанная Гитлером против Советского Союза, заставила Гелена начать активные действия против этой страны, взяв в 1942 году под свое крыло «Русскую освободительную армию», а также установив контроль над диверсионными группами «фронткоммандо», действовавшими во вражеском тылу. При этом он вел себя точно в той же манере, которую Даллес так охотно поддерживал в мирное время. То, что Гелен предостерегал против поспешных действий, было вполне естественным: любой локальный вооруженный конфликт между Востоком и Западом с использованием обычного, неядерного, оружия первоначально произошел бы наверняка на немецкой земле. Как патриот Германии, он не желал, чтобы его народ, только недавно оправившийся от последствий войны, снова пострадал бы, а его страна снова лежала бы в развалинах и, возможно, навсегда исчезла бы с карты мира.

Гелен собрал целый архив на Советский Союз — его

Красную Армию, его разведсеть, его экономический и человеческий потенциал — и в результате сосредоточил в своих руках бесценный материал. И хотя это его неоспоримая заслуга, тем не менее закрадывается подозрение, что движущим мотивом такого скрупулезного собирательства было скорее академическое любопытство, а не желание нанести сокрушительный удар по ненавистному противнику.

По всей видимости, война Гитлера против Советского Союза сыграла Гелену на руку. Создав в 1942 году «Русскую освободительную армию» и поставив себя во главе диверсионных сил, действовавших в тылу врага, Гелен действовал в полном соответствии с принципами, провозглашенными Даллесом уже в мирное время. Нет ничего удивительного в том, что Гелен предостерегал против поспешных действий: «любой локализированный конфликт между Востоком и Западом с использованием вооружении в первую очередь разразится на немецкой земле». II. как истинный патриот, Гелен не мог допустить, чтобы его соотечественникам, едва оправившимся после недавней катастрофы, вновь грозили поражение и гибель.

Москва неизменно клеймила его как «фашистского преступника», «реваншиста», «поджигателя войны». В официальных периодических изданиях Советского Союза и Восточной Германии Гелена постоянно обвиняли в том, что именно он срывает процесс разрядки между Востоком и Западом. Безусловно, в течение двух десятков лет он оказывал существенное влияние на политику и стратегию союзников, особенно американцев, по отношению к Советскому Союзу и коммунистическому блоку, но, как ни странно, он скорее выступал в роли миротворца, а не поджигателя войны. Как, например, в случае с берлинской блокадой 1948 года, когда город оказался отрезан от внешнего мера и был спасен лишь благодаря воздушному мосту союзников. Как в 1958 году, когда Хрущев грозил ввести войска в Западный Берлин, так затем и в августе 1961 года, после очередной угрозы агрессии в адрес Западного Берлина, в ответ на которую президент Кеннеди поспешил поставить на боевое дежурство самолеты Б-52 и Б-47, а также распорядился о частичной мобилизации резервистов сухопутных сил и морской пехоты США.

Во всех этих случаях Гелен слал в Вашингтон одно за другим предостережения, ссылаясь на имеющуюся у него информацию о том, что советские угрозы — пустой звук, что СССР лишь бряцает оружием, что за этим не последует никаких действий, а та передислокация войск, что имеет место в Восточной Германии, Польше и аннексированной Восточной Пруссии, — скорее попытка пустить пыль в глаза, а вовсе не серьезная угроза. Гелену удалось-таки убедить Вашингтон, а значит, и предотвратить действия, которые вполне могли бы обернуться катастрофой. Ситуация с Берлином была такова, что любой непродуманный шаг мог повлечь за собой крупный военный конфликт.

Гелен зарекомендовал себя мастером закулисных интриг и подрывных операций. Уже этого достаточно, чтобы называть его виртуозом шпионажа XX века, как несколько столетий ранее Турлоу, Уолсингема или Фуше. Подобно этим гигантам, он питал склонность к манипулированию видными политическими деятелями, оставаясь при этом в тени.

Он также продолжал традиции выдающихся немецких шпионов прошлого, имена которых мало что говорили немецкому народу. Так, об Августе Вильгельме Эйхеле, прослужившем Фридриху Великому целых двадцать семь лет, британский посол Хэнбери Вильямс писал, что это была воистину таинственная фигура и «можно провести при дворе целых двадцать семь лет, но даже не знать его в лицо». Тем не менее Эйхель ежедневно работал с императором по несколько часов, и тот к его советам неизменно прислушивался. Точно так же мало кто знал о существовании Вильгельма Штибера, главного шпиона Бисмарка. Но в 1866 году именно благодаря полученным им сведениям прусский король покорил Австрию всего за 45 дней, а в 1871 году нанес сокрушительное поражение якобы непобедимой армии Наполеона III. Полковник Вальтер Николаи, шеф кайзеровской «Службы донесений», в годы Первой мировой войны также проявил себя весьма загадочной фигурой; даже обстоятельства его смерти по-прежнему остаются невыясненными. По-прежнему немало белых пятен остается и в биографии руководителя абвера адмирала Канариса, которого некоторые историки считают человеком, предавшим Гитлера.

Возможно, Гелен намеренно подражал великим шпионам прошлого. Ему ужасно нравилось окружать себя аурой таинственности. Кроме того, можно обнаружить поразительное сходство между ним и молчаливым главой шпионской сети Кромвеля Джоном Турлоу, который верой и правдой служил Британии. Несмотря на свою былую преданность королю, Турлоу без колебаний перешел на службу республике, сделав головокружительную карьеру, и занимал одновременно несколько постов — Госсекретаря, военного министра, министра внутренних дел, главного почтмейстера и картографа, не говоря уже о его роли второго человека республики после Кромвеля. И тем не менее после Реставрации он без малейших угрызений совести предложил свои услуги генералу Монку, а затем и новому королю. Карл II отринул его, но Турлоу — один из немногих приспешников Кромвеля — все-таки избежал репрессий.

Гелен с безоглядной преданностью служил Гитлеру до самого конца, хотя скорее всего уже давно понимал, что война проиграна и что в этом поражении частично повинен сам фюрер, который не внимал разумным советам своих генералов и, самое главное, донесениям руководителя раз вед операций против Советского Союза. Вот как пишет об этом один немецкий историк: «Хотя в Ставке Гитлера регулярно зачитывались донесения разведки, Гитлер был склонен доверять своим собственным фантазиям и домыслам, нежели разведданным, полученным с передовых позиций. Свита фюрера со все возрастающим спокойствием относилась к тому, что творилось вокруг нее, и даже военные советники оказались под магическим воздействием его пророчеств».

Из донесений Гелена, которые далее часто приводятся на страницах этой книги, хорошо видно, что он отлично понимал гибельность проводимой Гитлером политики. Но поскольку последний олицетворял собой Власть и Государство, Гелен был готов служить ему, даже невзирая на то, что ему подчас приходилось выполнять такие бессмысленные задания, как создание обреченных на неминуемую гибель батальонов «Вервольф», состоящих по большей части из школьников, инвалидов и пожилых мужчин и призванных оказывать последнее отчаянное сопротивление наступающей Красной Армии.

Через несколько недель после провала операции «Вервольф» Гелен сдался американцам, предложив им свои услуги в обмен на помощь в не дававшей ему покоя борьбе с так называемой «красной угрозой» — то есть остался до мозга костей верен своему первоначальному шпионскому «субъекту». Щедрое финансирование со стороны ЦРУ позволило ему вести борьбу с коммунизмом намного успешнее, чем при Гитлере. Более того, Гелен сделал все для того, чтобы ему никто в этом не мешал. Во время войны ему постоянно приходилось действовать с оглядкой — слишком часто он оказывался свидетелем того, как гнев фюрера становился причиной гибели многих его коллег. Разумеется, это отнюдь не означает, будто его деятельность во время войны была недостаточно эффективной —.скорее наоборот. Например, его агентам удалось внедриться в Совет обороны Сталина, а также в близкое окружение маршалов Жукова и Конева. Не раз информация, полученная непосредственно из тыла противника, могла бы стать основой для выработки успешной стратегии — не будь у Гитлера собственных планов, как правило обреченных на провал. Это становилось понятно при ознакомлении с геленов-скими комментариями к донесениям таких генералов, как Гальдер или Гудериан. Гелен не раз предугадывал стратегию советских войск, например, в том, что касалось Сталинграда, ставшего поворотным пунктов войны. Тем не менее Гитлер редко прислушивался к его мнению.

Как глава собственной «Организации», действовавшей под эгидой ЦРУ, Гелен оказался в куда более выгодном для себя положении. Поначалу американская армейская разведка G-2, а затем ЦРУ и тот же Даллес, с большим вниманием относились к полученной от него информации. Правда, при всей благодарности за деятельность Гелена, их ужасно раздражали его жалобы на недостаточную секретность. Более того, эта навязчивая идея секретности не раз приводила к серьезным разногласиям между ним и американцами. Гелен придерживался мнения — кстати, вполне обоснованного, — будто американцы в первые годы их сотрудничества слишком беззаботно обращались с секретными материалами. Из штаб-квартиры ЦРУ неоднократно случались катастрофические утечки информации, а в ряде случаев на ведущие посты в американской армии удалось проникнуть советским и восточногерманским агентам, которые получали доступ к самым сверхсекретным документам, в том числе донесениям самого Гелена. Последнего это возмущало до глубины души — среди его коллег в Пуллахе ходила презрительная шутка Гелена об американцах: «В американской разведке «секретное» — значит «известно всем», «сверхсекретное» — «только для сведения противника». По мере того как ЦРУ набиралось опыта, а военная разведка Германии начинала лучше разбираться в советских методах шпионажа, положение с секретностью значительно улучшилось, и у Гелена почти не осталось поводов для подобных язвительных комментариев.