Ген разведчика

Шахов Максим Анатольевич

– Что предлагаешь, бортстрелок?

– Мы уже показали свою силу, – Кирилл кивнул в сторону раскуроченного «Тигра». Груда металла уже не горела, а лишь слабо чадила, черный корпус издалека напоминал чей-то гигантский обугленный труп. – Теперь нужно дать им почувствовать ее на собственной шкуре. Тем более есть чем.

– Вот и ладненько. Не будем затягивать агонию и тянуть время, – по-быстрому подвел итог военного совета Владимир Николаевич.

Диверсанты забрались в салон внедорожника, и Лялькин первым делом поставил на боевой взвод противотанковую ракету из оставшихся трех. Сидящий за рулем Христофоров несколько

секунд разминал пальцы, потом на мгновение прикрыл уставшие веки и глубоко вздохнул. Каждый из находящихся в «Комбате» в эти секунды отдавал себе отчет в том, чего можно ждать из-за крепостной стены. Достаточно одного попадания, чтобы все они превратились в жалкую кучку пепла.

Прежде чем полковник включил зажигание, Лялькин негромко предупредил:

– Когда я скажу остановиться, сразу тормозите.

– Руководи, штурман, – скупо кивнул Владимир Николаевич, проворачивая ключ в замке зажигания.

Армейский вездеход сорвался с места, рванув в обратном направлении. Кирилл уперся напряженным взглядом в счетчик, отмеряющий расстояние до крепости. Едва они достигли отметки в «три тысячи», звенящим от волнения голосом скомандовал:

– Стоп!

Христофоров обеими ногами вдавил педаль тормоза, и внедорожник послушно встал. Это было то самое расстояние, где против «Комбата» были бессильны как скорострельные пушки, так и реактивные гранатометы. Зато «Конкурс» долетал до цели с гарантией.

Кирилл развернул сперва прицел в направлении «северной» башни. Перекрестие быстро пробежало по кирпичной кладке и замерло над черным прямоугольником амбразуры. Большой палец наводчика утопил клавишу Enter. Выстрел – и вращающаяся огненная комета понеслась в сторону башни. Взрыв – и огненный куст вырвался языками пламени из амбразур, разбрасывая во все стороны обломки строения.

– Есть контакт, – закусил губу Кирилл, разворачивая башню с новой ракетой теперь уже в южном направлении. Следующий взрыв оказался еще более мощным – видимо, внутри сдетонировали боеприпасы, часть крепостной стены обвалилась, образовав огромный провал.

– Ну, а теперь, как говаривал когда-то великий Микеланджело, «еще один штрих для завершения всей композиции», – объявил Лялькин, когда последняя ракета встала на боевой взвод, а прицел уперся в центр крепостных ворот.

Из Мадина Эмана не донеслось пока ни единого выстрела, крепость казалась брошенной, что в принципе было недалеко от истины. Суицидный угар у оставшихся в живых после недавней бойни ассасинов испарился бесследно, и они бежали вон из крепости, надеясь найти укрытие в оазисе «Иншалла» или хотя бы спрятаться в расщелинах скал, окружающих плато. Сейчас сопротивляться, а тем более воевать никто из воинов истинной веры не хотел.

Взрыв третьей ракеты сорвал тяжелые створки ворот, арка над ними обрушилась, рассыпавшись на сотни кирпичей, и завалила проход в Город Веры. Все было кончено. «Комбат», подняв за собой пыльный шлейф, вихрем пронесся мимо разрушенной крепостной стены и, не снижая скорости, свернул на дорогу лабиринта.

– Нужно срочно связаться с Аленой, пусть готовится к отъезду, – проговорил Христофоров, обращаясь к напарнику.

– Сейчас все устроим, – с готовностью откликнулся Кирилл.

Сергей Севрюков некоторое время смотрел на экран монитора камеры наблюдения заднего вида, где были видны дымящиеся развалины, потом задумчиво произнес:

– Вот была крепость, лет, наверное, пятьсот стояла – и все как новенькая. А мы приехали и в один день устроили… гибель Помпеи.

Савченко, полулежащий в кресле, не открывая глаз, неожиданно выдал:

– Вот за это наших туристов нигде и не любят!

Первым истерично расхохотался Боб Гранд, которому высказывание Стрелка перевел Андрей. Его поддержали остальные, психологическое напряжение от пережитого требовало разрядки, а смех – первый признак возрождающейся жажды жизни…

Эпилог

Лето в этом году в Москве выдалось серым и дождливым. Солнце лишь на короткое время едва проглядывало из плотного покрывала дождевых туч, затем пряталось, и на землю обрушивались потоки холодной воды, как будто кто-то наверху забыл завернуть небесный кран.

В такое время особо не погуляешь на свежем воздухе, не поваляешься на пляже и не посидишь на берегу речки с удочкой. Максимум – беседка с видом на Истринское водохранилище, которое сейчас облюбовали фанаты парусного спорта. Донцов после возвращения из Черногории три месяца провел в санатории высшего комсостава Министерства обороны, восстанавливаясь после тяжелого ранения. Чем закончилась их экспедиция на Ближний Восток, он не знал. В санатории его никто не навещал, хотя по отношению к нему медперсонала Олег мог с уверенностью сказать – без генерала Журавлева здесь не обошлось.

Наконец настал день, когда лечащий врач объявил – его выпишут к концу недели. Донцов едва дождался, когда сестра-хозяйка выдаст его вещи, и с удовольствием сменил надоевший за много недель спортивный костюм на свою повседневную одежду. Забросил все в дорожную сумку, поблагодарил и, попрощавшись с врачами и медперсоналом, заспешил к проходной, где дежурили два немолодых вахтера, явные отставники.

– От вас можно заказать такси до Москвы?

– Зачем тебе такси? – удивленно встопорщил усы один из сторожей. – Тебя на стоянке уже час как ждут.

– Странно, а я ничего не знаю, – удивленный Донцов забросил за плечо сумку и на прощание кивнул вахтерам.

На стоянке перед проходной стояли десятка два легковых автомобилей самых разных марок и моделей – от грациозных «БМВ» до ставших уже привычными для глаза «Тойот» и «Мазд» отечественной сборки.

Едва Олег покинул территорию санатория, как серая «Шкода Октавия» несколько раз приятельски мигнула фарами.

«Интересно, кто бы это», – замедляя шаг, подумал сыщик – ни у одного из его знакомых такой модели не было, – но все же направился к машине. Едва приблизился, как правая дверца открылась, и сыщик увидел улыбающегося Журавлева.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – Олег был немного разочарован, но виду не подал.

– Был генерал, да весь вышел, – пожимая сыщику руку, ответил Андрей Андреевич. – Я уже две недели в запасе, как тот бронепоезд.

«Ясненько, – подумал Донцов, – значит, мое «блатное» назначение плакало крокодильими слезами». Почему-то стало обидно, хотя, говоря по совести, он понимал, что с порученным заданием не справился. Похищенного парня не нашел, да еще сам умудрился пулю поймать, из-за чего сколько с ним потом пришлось возиться. Впору к самому счет предъявлять.