Ген разведчика
Шрифт:
От удара вершина минарета взорвалась градом каменных и деревянных осколков, засыпавших площадь. Всадники пустыни, подгоняя своих скакунов, бросились врассыпную подальше от рушащегося на их глазах строения. Площадь в очередной раз заволокло густыми клубами – на этот раз уже строительной пыли. Когда облако немного осело, бедуины, к своему ужасу, увидели развалины мечети и минарета, над которыми, словно монумент, возвышалась башня взорванного танка, задравшая вверх длинный ствол с толстым набалдашником.
– Братья! – с надрывом в голосе
Голос десятника звучал искренне, со слезой, отчего брал за душу каждого из этих суровых людей, не знавших жалости ни к врагам, ни к себе.
– Уже сегодня до заката солнца головы неверных псов будут нанизаны на острие наших пик, как этого хотел Аль-Кадиб! – закричал кто-то из толпы всадников пустыни, и остальные поддержали его громкими возгласами.
– А куски от тел кафиров мы разбросаем по всей Аравии! – заявил один из десятников, что вызвало еще больший галдеж среди бедуинов.
Он выхватил из-под плаща штурмовой карабин и бросил его наземь, следом полетели подсумки с запасными магазинами, кобуры с пистолетами. Остальные последовали его примеру, и площадь заполнили звон и лязг стали. Всадники пустыни, как их пращуры-ассасины, выходили против своих врагов только с холодным оружием, тем более что последних была жалкая горстка.
В одно мгновение вся масса лошадей и наездников пришла в движение, Гафар Клинок взлетел на своего коня и поскакал к распахнутым воротам…
Растерзанный взрывом «Тигр» пылал огнем. Уже обгорел толстый слой краски, и, как гниющие язвы, лопались пузыри цементной пасты, которой немецкие конструкторы покрывали броню танков, чтобы враги не могли прилепить к ним магнитные мины. Обнажился черный обугленный остов.
На исполняющие фантастический танец длинные языки оранжевого пламени диверсанты смотрели как завороженные, слишком быстро и практически без усилий все прошло. Решить, что делать дальше, они не успели – из крепостных ворот появились полные решимости всадники пустыни.
– А вот и кавалерия пожаловала, – первым среагировал Лялькин. Благодаря камере слежения и монитору он все хорошо видел, будто находился на расстоянии вытянутой руки.
А всадников все прибывало и прибывало, они ехали, выстраиваясь ровными шеренгами. Теперь и диверсанты могли разглядеть лошадей – большинство вороного цвета, остальные белые, пегие и даже в яблоках. Наездники также отличались друг от друга одеянием: бедуины были в черных тюрбанах и черных плащах, у их предводителей подкладки плащей отливали алым цветом, будто были испачканы только что пролитой кровью.
– Не понял, мы что, попали во временной континуум? – невесело поинтересовался Христофоров. – Сперва фашистский танк, теперь кавалерия пророка Мухаммеда… Что будет дальше? Армия царя Скорпионов?
– Да не переживай ты так, Николаич, я эту «первую конную» быстро прорежу, – попытался успокоить старшего товарища Кирилл, набирая нужную программу. На дисплее, как в компьютерной игре, высветились образцы штатного оружия – пара четырехствольных пулеметов и автоматический гранатомет. Под каждым из них счетчик количества боеприпасов, все было заряжено под завязку. – Вам даже не придется выбираться наружу, обработаем их в автоматическом режиме.
– А я не буду сторонним зрителем, – заявил Савченко. «И вся королевская конница, и вся королевская рать…» – сейчас пульсировали в мозгу обрывки стишка, который в детстве разучивал с бабушкой. Человеческая душа – потемки, и, собираясь на смерть, человек извлекает из глубин подсознания только ему понятное, приятное и близкое, то, что будет его сопровождать до последнего вздоха.
– Это еще почему? – Сервант сердито посмотрел на своего заместителя.
– Хотя бы потому, что достаточно одной гранаты в салон, чтобы мы повторили судьбу любителей военных раритетов, – открывая дверцу, сказал Стрелок.
– А что, аргумент, – одобрительно закивал Севрюков, также распахивая дверцу со своей стороны.
С доводом морпеха, бесспорно, были согласны Христофоров и Дадышев. Едва четверка диверсантов покинула «Комбат», свое слово сказал Андрей:
– Я пойду с вами. В институте у нас была военная кафедра, к тому же у меня разряд по стрельбе.
– Это твой выбор, малыш, – ничего не выражающим тоном произнес Христофоров, придерживая тяжелую дверцу внедорожника. В этой экспедиции он был старшим, а значит, и вся ответственность ложилась на него.
Когда Андрей выбирался из салона, его окликнул встревоженный Боб. Он не понимал, что происходит вокруг, и это его сильно волновало. Едва услышав суть проблемы, тут же залопотал по-английски:
– Я тоже хочу драться, я офицер резерва армии США, прошел контртеррористическую подготовку в Форт-Беннинге (в качестве кого он проходил подготовку, Гранд благоразумно промолчал).
– Эх, молодость, молодость, – то ли с осуждением, то ли с непониманием прицокнул языком Дадышев.
– Нас водила молодость в сабельный поход, – подмигнул непонятно кому Сервант.
– Давай, только быстро, – Владимир Николаевич взмахом руки дал знак янки выходить. – У нас хватает стволов и бронежилетов, так что добро пожаловать в общий окоп.
Диверсанты стали быстро извлекать из багажника «Комбата» оружие и боеприпасы. Султан и двое недавних пленников вооружились «калашами» с подствольниками, полковник забросил свой АКМ за спину, а из багажника достал противопехотный гранатомет ГП-94 и патронташ с зарядами к нему. Савченко вооружился снайперским автоматом Драгунова, а Серванту достался «Печенег». Бывший мичман деловито расставил сошки пулемета, подсоединил коробку с лентой и, передернув затвор, дослал патрон в патронник.