Генерал Ермолов
Шрифт:
События приближались к развязке. Наполеон всеми силами тянулся к Борисову. Кутузов, оставаясь за Днепром, чуть ли не ежедневно требовал сообщить ему, в каком направлении отступает неприятель, ибо без того не мог решить, куда вести свою армию. Платов в это время продолжал изнурительную борьбу с арьергардом противника. Ни Ермолов, ни Милорадович не могли оказать ему помощь, поскольку отстали от него на один-два перехода. Витгенштейн тоже бездействовал, чем поставил казаков под угрозу флангового удара корпуса Виктора.
Несмотря на известную несогласованность и даже просчеты русского командования, французы уже не заблуждались относительно своего положения. Настроение, преобладавшее в их рядах, очень точно
— Завтрашний день — переход через Березину, он решит нашу участь; может быть, я не увижу более Франции, моей жены и детей. Эта мысль ужасна{294}.
Графу повезло: он увидел прекрасную Францию, жену и детей. Многие не увидели.
Ермолову не довелось участвовать в боях на берегах Березины. Подойдя к Борисову, он по повелению главнокомандующего соединился с армией Чичагова, и тот отправил его в резерв. Однако Алексей Петрович, оказавшись «очевидным свидетелем» тех трагических для неприятеля и драматических для адмирала событий, позднее посчитал своим долгом описать их и дать им принципиальную оценку в своих воспоминаниях, чтобы донести правду до современников и потомков…
ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ
Наполеон, избежав «совершенного истребления» у Соловьевой переправы через Днепр и у Красного, приближался к Борисову, где еще в начале ноября было назначено соединение всех русских войск. По авторитетному мнению К. Клаузевица, «никогда не встречалось столь благоприятного случая… чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле»{295}. Кутузов имел трехкратное численное превосходство над противником; еще более важным было позиционное преимущество, ибо французам предстояло форсировать Березину под угрозой ударов с фронта, флангов и тыла одновременно. Кольцо окружения сжималось.
«Поспешите… к общему содействию, — писал М.И. Кутузов П.В. Чичагову в Минск, — и тогда гибель Наполеона неизбежна». Главнокомандующий допускал даже, что противник успеет до подхода русских занять Борисов и, переправясь через Березину, двинется «прямейшим путем к Вильне». Для предупреждения этого он настоятельно рекомендовал адмиралу занять отдельным отрядом дефиле при Зембине, в котором легко можно задержать значительно более сильного неприятеля. Таким образом, Дунайская армия должна была принять основной удар на себя, но только своими силами решить эту задачу он не мог.
Чичагов вполне осознал свою роль в назревающих событиях и заверил Кутузова в том, что всячески будет содействовать «совершенному истреблению» неприятеля на пути его отступления из России.
Корпус Витгенштейна, отбросив войска Виктора и Удино к дороге, ведущей из Орши в Борисов, занял выгодный рубеж, навис над противником с севера и закрыл ему все пути для отступления в этом направлении. Кутузов приказал ему «сближаться к Днепру», сообразуясь с движением Главной армии.
Главная армия должна была двигаться от Копыся через Староселье к местечку Березино, «во-первых, для того, чтобы найти лучшее для себя продовольствие, во-вторых, чтобы упредить» неприятеля, если бы он «пошел от Бобра… на Игумен» в надежде отыскать там удобную переправу. Как утверждал Кутузов, у него были основания для такого предположения{296}. Ермолов же сомневался в этом{297}. А Давыдов объяснил уход фельдмаршала далеко на юг от Борисова элементарным стремлением князя Смоленского «избежать встречи с Наполеоном и его гвардией»{298}. И вряд ли Денис Васильевич был далек от истины…
Кроме корпуса П.Х. Витгенштейна и Главной армии князя Смоленского, на флангах должны были действовать
Таким образом, остатки Великой армии, подгоняемые полками графа Платова, направлялись в западню. Вслед за казаками по-прежнему тянулись отряд Ермолова и авангард Милорадовича.
«Казалось, конечная гибель французов была неминуема, казалось, Наполеону суждено было здесь либо погибнуть со своей армией, либо попасться в плен, — писал Давыдов, — но судьбе угодно было еще раз улыбнуться своему прежнему баловню, которого присутствие духа и решительность возрастали по мере увеличения опасности»{299}.
Первыми вошли в Борисов остатки минского гарнизона Брониковского и дивизии Домбровского. Едва они расположились на ночлег, как явились русские. Начался ожесточенный бой, продолжавшийся десять часов. Вечером 9 ноября авангард Дунайской армии Чичагова под командованием генерал-майора Карла Осиповича Ламберта ворвался в город. Поляки, потеряв восемь орудий и четыре с половиной тысячи человек убитыми, ранеными и пленными, побежали по Оршанской дороге навстречу Наполеону.
На следующий день к Борисову подошли главные силы армии Чичагова.
М.И. Платов — П.В. Чичагову,
15 ноября 1812 года:
«Милостивый государь Павел Васильевич!
С сердечным удовольствием узнал я о прибытии войск, состоящих под начальством Вашего Высокопревосходительства, к Борисову и о победе, уже одержанной при сем месте. Позвольте, милостивый государь, принести Вам в том мое поздравление…»{300}
Как видно, слух об освобождении Борисова авангардом армии Чичагова слишком долго блуждал по лесам Белоруссии, ибо, когда Матвей Иванович взялся за перо, чтобы поздравить Павла Васильевича с победой, тот не только уступил город войскам маршала Удино, но и допустил роковую ошибку, повлекшую за собой крах репутации адмирала…
Чичагов двинул к Лошницам авангард под командованием генерал-майора Палена, подчинив ему четыре егерских, три гусарских и пять казачьих полков. При выходе из лесного дефиле авангард был встречен плотным огнем французской пехоты и артиллерии, приведен в расстройство и обращен в бегство к Борисову. Адмирал, вместо того чтобы оказать помощь отступающим соратникам и любой ценой удержать город наличными силами, пока не подтянется вся армия, отошел за Березину, уничтожив за собой мост. В результате Наполеон на несколько дней, с 11 по 14 ноября, стал безраздельным хозяином левого берега реки и мог выбирать место для переправы своих войск. И никто не мог помешать ему в этом. Платов увяз в трудном единоборстве с его арьергардом. Ермолов по-прежнему отставал от атамана на один марш. Витгенштейн бездействовал. Кутузов еще отдыхал в Копысе, не ведая того, что творится в 130 верстах впереди от него: уж слишком долог был путь курьеров, чтобы своевременно уведомлять его сиятельство обо всех превратностях войны.
Чичагов, выбитый из Борисова на правый берег Березины, господствовавший над левым, вынужден был пойти на распыление своих сил, чтобы обеспечить наблюдение за передвижениями неприятеля вдоль реки на пространстве в несколько десятков верст.
Между тем Наполеон установил через тамошних крестьян, что лучшая переправа через Березину находится в восьми верстах ниже Борисова, у местечка Ухолоды, но есть брод и выше, в два раза дальше, у деревни Студянки. Теперь надо было обмануть Чичагова, заставить его с войсками пойти в одну сторону, чтобы с остатками армии форсировать реку в другой. Французский император блестяще справился с этой задачей.