Генерал-марш

Валентинов Андрей

– Нет! – Ким Петрович резко повернулся, рука с зажатой в ней трубкой сжалась в кулак. – Никаких публичных репрессий! В том варианте истории, который

вам известен, в варианте Сталина, главной ошибкой было то, что расстреливать начали своих же товарищей, однопартийцев. Именно это не простили и не простят, а вовсе не коллективизацию или высылку татар. Гильотина должна остаться сухой! Никаких Московских процессов и Особых совещаний!

– Зачем же расстреливать? – удивился бывший старший уполномоченный. – Есть иные методы.

– Вот именно! – Рука с трубкой протянулась в его сторону. – Иные! И-ны-е! Вот о них мы и должны крепко подумать, причем немедленно и сейчас. Номером первым пойдет всем нам известная Лариса Михайловна. Какие будут мнения?

– Отправим лечиться, – пожал плечами Лафар. –

Отдельная палата, постельный режим.

Товарищ Ким поморщился.

– Что-то у нас слишком много больных. Да и лечить в этом случае следует радикальнее.

– Разрешите мне? Я что-нибудь придумаю.

Мурка усмехнулась, облизнув губы красным язычком. Леониду внезапно стало не по себе. Эта точно придумает, не пожалеет!

Эх, Мурка, Маруся Климова!..

– Хорошо, возьмитесь. Не забудьте про архивы, Гондла очень любит марать бумагу… Второй вопрос куда сложнее. Нашему дорогому Феликсу Эдмундовичу нелегко приходится на посту руководителя ВСНХ. Ему требуется помощь, и помощь очень серьезная.

– Я им займусь!

Бывший старший уполномоченный ВЧК Леонид Пантёлкин улыбнулся, услышав дальний отзвук сигнального марша.

Дзержинского он убьет сам.