Генерал-марш
Шрифт:
Кречетов вдруг понял, что Всеслав Игоревич не так и не прав. Отдавать Сайхот в чужие руки опасно. Для тех, кто в Столице, Аратская Республика – просто разменная монета. Надо создать новое правительство, а главное – армию, настоящую, свою…
Дзинь! Негромко звякнули серебряные украшения. Пояс, брошенный недостойной Чайганмаа, упал между говорившим и молчащим. Волков поглядел удивленно.
– Прекратите, не поможет. Такое напугает разве что горного арваха, по ошибке забежавшего в вашу юрту…
– Агартхын сэрэг боложо турэхэмнэй болтогой! – негромко, нараспев проговорила Чайка. – Да станем мы в строй вместе воинами Агартхи! Да станем мы в строй…
– Хватит, я сказал! – краснолицый отступил на шаг, поморщился. – Агартха вас не спасет, вы поверили дикарской легенде.
Девушка встала, шагнула вперед, держа в руках большой костяной гребень.
– Твоя смерть в моих пальцах, забывший свое имя мертвец. Здесь, у порога Агартхи, ты бессилен…
Краснолицый резко дернулся, пытаясь закрыться ладонью, но не успел. «Браунинг», брошенный Иваном Кузьмичем, угодил точно в висок.
– Пули, значит, не повредят? – Кречетов вскочил, выхватывая нож. – Что предупредил – спасибо!..
Волков медленно оседал на землю, прижимая пальцы к щеке. Не упал, сумел выпрямиться, резко выдохнул:
– Напрасно. Сгинете без всякого толку… А это тебе на память!..
Ладонь краснолицего метнулась в сторону девушки. Чайганмаа закричала, закрывая руками глаза…
– До скорой встречи!
Кречетов опоздал. Там, где только что стоял его давний знакомый, не осталось ничего, даже следов на сером речном песке.
– Иван Кузьмич! – послышался крик дозорного. – Иван Кузьмич, командир! Атакуют! Они в атаку пошли!..
Чайка лежала лицом вниз. Полы распахнутого халата, словно бессильные крылья, разметались по земле.
– Обидно, – Мехлис, поморщившись, провел ладонью по груди. – И не повоевал даже.
Товарищ Кречетов покосился на пламенного большевика, затем, осторожно привстав, выглянул из-за камня.
– Идут, заразы… А вы, Лев Захарович, антипартийный пессимизм не разводите. Ибо коммунист… – Иван Кузьмич, прикинув, куда ловчее ткнуть пальцем, в конце концов указал прямо на комиссарский лоб, – …должен не геройствовать, как некоторые, а сидеть в штабе и проводить среди масс агитацию с пропагандой – и бумажки писать. Такие у нас в Обороне, правда, не задерживались, на третий день убегали. Иные до сих пор по тайге бродят, медведей распугивают.
В обозе представитель ЦК не усидел – приполз на передовую. Кречетов усадил его за камень, рассудив, что разница между фронтом и тылом не слишком велика, а скоро и вообще исчезнет. По речной долине двигались цепи – одна за другой, неторопливо, без выстрелов и криков. Не меньше трех сотен, а дальше, у самых Врат строились новые, готовясь шагнуть следом. Пулеметы молчали, стрелять решили в упор, когда будут видны белки глаз.
Все, кто мог, взяли оружие. Иван Кузьмич положил рядом с собой две ручные гранаты, еще одну отдал Мехлису. Оставалось надеяться на то, что у врага нет артиллерии. Пару атак Кречетов твердо надеялся отбить, а там уж…
О помощи из Пачанга уже не думалось. Не успеют, понятно. Кибалку с его воинством подберут, и то спасибо.
– Что с этой девушкой? – негромко поинтересовался Лев Захарович. – С товарищем Баатургы? Ранена?
Красный командир покачал головой:
– С глазами что-то. И лицо… Вроде как огнем попалило, живого места нет. Ох, не верил я, когда про Волкова рассказывали! Ох, встретить бы его еще разок!..
Он вновь выглянул из-за камня, присел, переждав, пока просвистят торопливые пули… Фельдшер даже не стал отвечать, когда Иван Кузьмич спросил у него, сможет ли Чайка видеть. Поглядел нехорошо, отвернулся.
Теперь же грозный час борьбы настал,Коварный враг на нас напал,И каждому, кто Руси сын,На бой с врагом лишь путь один, —громким шепотом спел товарищ Мехлис. Пододвинул гранату поближе, затем, чуть поразмыслив, сдернул со щеки черную повязку. Скомкал, сунул в карман.
– Давно пора, – одобрил Кречетов. – А то бойцы сильно удивляются. Постойте-ка, Лев Захарович, да у вас с лицом что-то не так!
Присмотрелся да чуть не присвистнул.
– У вас же морщины были! И вообще, помолодели как-то, прямо не узнать…
– Воздух здесь целебный, – вяло отреагировал пламенный большевик. – Опять же, питание и правильный распорядок дня…
Иван Кузьмич, ничуть не убежденный, хотел переспросить, особенно насчет распорядка дня. Не успел. Резкий, раздирающий уши свист над головой…
– Пада-а-а-ай!!!
Когда грохот разрыва стих, Кречетов, широко раскрыв рот, помолчал секунду.
Выдохнул:
– Миномет. Лихонинский… [20] Ну, значит, амба!..
20
47-мм миномет, разработанный капитаном Е. А. Лихониным при содействии инженеров Ижорского завода. Состоял на вооружении императорской армии.
Разрывы, разрывы, разрывы… Мин не жалели, били густо, целя и по позициям, и по ближнему тылу, разом отрезав пути к отступлению. Кречетову уже доложили, что одному из пулеметов – полная амба, вместе с расчетом, второй еще пытаются починить. О потерях он даже не спрашивал, все равно скоро узнает. Безмолвные цепи подходили все ближе, можно уже разглядеть знакомую красноармейскую форму, буденовки с черными звездами, примкнутые штыки на японских винтовках.
Иван Кузьмич в который уже раз прикинул, все ли сделано правильно. Пожалуй, да. Плохо лишь, что, дав себя уговорить, не отправил Чайку вместе с сигнальщиками. Все равно бы не послушалась, характер не тот!..
Красный командир тщательно пересчитал патроны в «браунинге», пожалев, что не догадался забрать выбитый пулей «наган». На душе царил странный покой, ничто уже не страшило, ничего не хотелось. «Видно, мне так суждено, Да не знаю я за что. Эх, забудем же, забудем мы про все!..»
– Ну, быстрей летите, кони, отгоните прочь тоску!..
– Иван Кузьмич! – внезапно позвал Мехлис. – Шансы я и сам прикинул, но вдруг вам очень повезет… Напишите, пожалуйста, моему брату…
– Погодите-ка!