Генерал Скала и ученица
Шрифт:
— Другие девушки-бастарды были бы счастливы, — протянул он. — И в нашей ситуации пышная помолвка стала бы прекрасным решением, но я не настаиваю. В конце концов у вас еще будет время на раздумье.
Проклятие.
Я ведь на него сорвалась, практически оскорбила намекнув на «потасканность», боги, откуда я вообще это слово взяла… а он продолжает со мной уважительно разговаривать. Вот так себя ведут правители, Лидия. А не нервничают как глупые девчонки от прикосновений к руке.
«В любой ситуации вне боя — не повышай голос», — вспомнила я холодную отцовскую отповедь в ответ на какую-то детскую обиду. Обычно
— Благородный лорд дос Форсмот, прошу простить мою ничем не оправданную грубость.
— То есть вы согласны? — смешинки заплясали в голубых, залитых магией глазах.
— То есть я не согласна, но польщена. И с благодарностью принимаю ваше внимание.
Звучало вежливо. Достойно. Правильно.
— Прекрасно, — сказал Форсмот, — все больше убеждаюсь в правильности своего решения. Полностью истощенная, с открытыми незащищенными каналами, вы ухитрились почти мгновенно успокоиться, не закатив мне скандала по поводу детей, нежелания на вас окончательно жениться и даже не отреагировав на упоминание о вашей незаконнорожденности.
— Папа меня признал, — заметила я.
— В итоге все мои старания прошли впустую. И второй звезды у нас сегодня не будет, — сказал он, потянувшись.
К-какой второй звезды?! То есть он меня провоцировал, видя истощение и надеясь, что я эмоционально вспыхну от усталости и раздражения, и…
— Так вы шутили с помолвкой?
— Никоим образом, я вообще не смешной. Просто сложил две возможности, — Форсмот, не обращая внимание на мою растерянность, подтянул меня к себе и обнял за плечи. — У тебя был тяжелый день, Кучеряшка, а карета едет еле-еле. Так что облокачивайся на меня и расслабляйся. Прими мое плечо в качестве извинений за попытку выбить тебя из равновесия.
Грубости в его действиях не было, грязных намеков тоже. И моя встрепенувшаяся было колючесть вдруг… сдалась. Неожиданно для себя я покрутилась, устраиваясь поудобнее. Затихая в теплых объятиях. Ощущая надежное мужское тело, крепко меня удерживающее.
— Устала, — бормотание вырвалось само собой. Давненько я никому не жаловалась. Думала, уже разучилась.
— Да, я заметил, — пробормотал он, зарываясь носом в мои волосы. Протестовать не хотелось. Некоторое время я раздумывала не сделать ли замечание, но решила не вести себя настолько неблагодарно в гостях.
— А выглядите вы прекрасно, даже лучше Алонсо. Может за это он вас и не любит. — попробовала я пошутить в меру скромных возможностей. — Я только одного понять не могу, как к вам относится король…
— О, это загадка, — легким едва ощутимым касанием он убрал упавший на мой лоб локон, — когда-то Эдгардо души не чаял в Алонсо. Его Величество баловал брата, разрешал любые дикие выходки и капризы. На всех балах и приемах кресло среднего Кондегро стояло рядом с королевским. И, конечно, весь свет восхищался красотой и талантами принца. Еще бы, самый юный мастер созвездий за последнее столетие.
— А что случилось потом? — пробормотала я.
Должно было случиться. Со всеми что-нибудь да происходит, даже у сказочных принцев меняется жизнь.
— А потом король перенес свое внимание на меня. Я был лучшим выпускником военной школы семьи Беранже. Во время стычек с соседями смог проявиться, получить новые звезды, к тому же оказалось, что самый молодой мастер — это я, а не Алонсо. В итоге, он вызвал меня на поединок и — проиграл. С тех пор Эдгардо окончательно остыл к брату.
— Это неправильно, — пробормотала я. Пальцы скользнули по тонкой ткани сорочки на груди и коснулись приятной, теплой кожи. — Родных надо любить. А почему, кстати король не выносит бастардов? И как вы в таком случае собирались признать детей? Если Его Величество так легко меняет симпатии, то и второй раз можно в опалу угодить.
— За детей? Поживем — увидим, — хмыкнул Скала.
А я уплыла в туманное молоко дремы, с приятным ароматом мяты и легкого запаха сигары. В дивный пушистый мир, в доброе ничто, где меня удерживали за плечи, не позволяя качнуться и упасть.
Уважаемые читатели, спокойствие, только спокойствие:)
Несмотря на некоторый хаос на сайте из-за перехода на евро, мои книги дописываются и никуда не исчезают. Генерала я здесь пишу и буду писать.
Если после обсуждения с администрацией портала мне придется получить неэксклюзивный статус, я сообщу где меня еще можно будет читать кроме ЛН — в группе ВК.
В любом случае мы с вами не можем потеряться.
Обнимаю.
Ваша Светлана Суббота.
Мы вместе
Глава 20. Цветы принесли неясно от кого
На следующее утро я проснулась от прозаичного бурчания в животе, манящих запахов еды и… голосов сестер.
— Может подсунуть ей кайши под нос? — громким шепотом предложила Мириам.
Глаза я еще не открыла, но ее месторасположение определила легко. Разговаривала она где-то недалеко от левого уха, а значит — сидела на полу рядом с моей кроватью.
— А почему мы не зовем Ханичку по имени? Мы же хотим ее разбудить? — раздался с другой стороны приглушенный голос Анифы.
Сестры перекликивались прямо через меня, неуклюже понижая громкость до шипения, что звучало несколько странно.
— Надо, чтобы она проснулась, но как бы не из-за нас. Ханичка зл… памятливая, в папу.
– Хватит их слушать! Просыпайся уже! — к разговору в комнате присоединился голос Пра. Он звучал сейчас только в моей голове, но от этого не стал менее въедливым. Буквально ввинтился в виски, заставляя поморщиться. — Наследная леди, извольте объяснить своей старой бабке, почему славную дочь Хельвинов бесчувственную и грязную снова притаскивает полураздетый мужчина? Я бы еще поняла, если бы ты прилично выглядела и довольно улыбалась, — она явно набирала обороты. — И почему после этого ты встаешь с закрытыми глазами, залезаешь под кровать, чтобы вытащить мою книжку и… кладешь ее под живот?!
Я закряхтела, слепо пошарилась под собой и действительно обнаружила родовой дневник, на который возлегла, видимо защищая. Услышанной от коллекционера истории о загадочном письме я не очень поверила, но мало ли. Если кто-то науськивает лихих людей украсть у меня книгу, то этот извращенец вполне может продолжать рассылать бредовые послания, делая мою жизнь еще сложнее.
Кстати, я совершенно не помню, как вставала ночью. Последнее, что осталось в памяти — это покачивание кареты и объятия Скалы.