Генерал Юденич
Шрифт:
— Что сообщает сотник Гамалей?
— То же самое.
— В таком случае приказываю вам приостановить наступление. В Месопотамию силами корпуса не входить ни под каким предлогом. Не увлекаться даже преследованием разбойных курдов.
— Тогда какие задачи ставит передо мной штаб армии?
— Укрепиться в Каср-и-Ширине и к западу от него.
— Задача понята. Что ещё будет приказано?
— Вести денно и нощно дальнюю и ближнюю разведку.
— Будет исполнено.
— Сообщаю, что в Месопотамии произошла смена командующего 6-й турецкой армией. Командовавший ею германский фельдмаршал фон дер Голь-паша на днях умер от тифа.
— Кто заменил его?
— Известный вам Халиль-паша.
— Есть ли в штабе Кавказской армии данные о силах турок в Месопотамии?
— Есть и довольно достоверные.
— Что держат турки против англичан против Кут-эль-Амара?
— Только один слабый 18-й армейский корпус в 16 тысяч человек. Против вас, Николай Николаевич, действует по приказу Халиль-паши 13-й корпус. Он заметно сильнее 18-го.
— Сколько в нём сил?
— По явно неполным данным 25 тысяч бойцов и 80 орудий.
— Но турецкие аскеры — это не мои стрелки и казаки. Ваше превосходительство, прошу разрешения нанести удар по Ханекину. Считаю, что есть надежда его взять у турок.
— Вы реально рассчитали свои возможности?
— Да, надеюсь на успех.
— Тогда атаку города Ханекина разрешаю. В случае успеха вам ставится задача удержать его.
— А если мы не возьмём Ханекин?
— В случае неудачи разрешаю отход на прежние позиции.
— Приказ понят...
Ранее удачливый Баратов на сей раз явно переоценил свои силы и возможности. Турки атаку русских на город Ханекин отразили и сами перешли в наступлении, войдя на Территорию Персии. Они захватили сперва Керинд, а затем и важный по положению город Керманшах, но дальше им продвинуться не удалось.
Когда командующего Кавказской армией запросил из Ставки начальник штаба генерал Алексеев о причинах отхода баратовского корпуса, Юденич ответил предельно кратко:
— Экспедиционный корпус отошёл не под давлением турок.
— Как это надо понимать, Николай Николаевич?
— Наши войска оказались в непривычном для себя маловодном и выжженным солнцем районе Ханекина. Только от солнечного удара погибло очень много людей. Пошёл падеж конского состава.
— Но ведь такое можно было предвидеть.
— Предвидели и докладывали о том в Ставку.
— Николай Николаевич, могу только сказать, что требования союзников к России государь считает обязательными для выполнения.
— Но тот же Ханекин показал, что англичане на юге Месопотамии даже с места не сдвинулись.
— Мы об этом запрашивали Лондон. Там сослались на трудности боев на берегах Тигра.
— Тогда какие могут претензии к генералу Баратову, Михаил Васильевич? Ведь он мой прямой подчинённый.
— У Ставки нет претензий к вам. Только будьте, пожалуйста, в следующий раз предупредительнее во взаимоотношениях с англичанами на вашем театре войны.
— Хорошо. Я учту ваш добрый совет...
Баратов отвёл войска Экспедиционного корпуса в более здоровые по климату горные районы. Если в боях с турками за май месяц он потерял всего 460 человек, то от болезней и прежде всего от малярии — 2430 человек, больше трети всего боевого состава корпуса. Некоторые батальоны и сотни напоминали собой малярийные лазареты.
Англичане содействия наступлению русских на город Ханекин не оказали. Это дало право командующему Кавказской армии подтвердить свой приказ на отступление от границ Месопотамии в случае неудачи, что генерал Баратов и исполнил.
Опасаясь контрударов неприятеля, генерал Юденич приказал постоянно вести разведку с воздуха. Лётчики имели возможность не только наблюдать за передвижениями турок с малых высот, но и фотографировать их войсковые колонны на дорогах в горах, а артиллерийские батареи на занимаемых позициях.
10 апреля армейские воздухоплаватели донесли, что ими обнаружено передвижение крупных частей турецкой пехоты и конницы в направлении на Харпут. Было отмечено передвижение и нескольких батарей полевых орудий.
Как выяснилось позже, султанское командование решило вернуть себе Эрзерум, хотя к тому времени разгромленная 3-я неприятельская армия своих сил ещё не восстановила. Новый её командующий генерал-лейтенант Вахиб-паша торопился отличиться перед султаном. Но его затея вызывала энтузиазм разве что у германских советников.
В лице прибывшего из Стамбула генерала у Юденича появился действительно серьёзный противник. Это был младший брат Эсад-паши, известного турецкого военачальника, прославившегося защитой города Янины во время Первой Балканской войны 1912-1913 годов. Вахиб-паша, по данным разведывательного отдела штаба Отдельной Кавказской армии, относился к новому поколению «европеизированных» султанских военачальников. Сам фон Сандерс придерживался о нём высокого мнения.
Со вступлением Турции в Первую мировую войну Вахиб-паша был назначен командующим хорошо оснащённой и обученной германскими инструкторами 2-й армии, которая (находилась в стратегическом резерве Верховного командования Турции и квартировалась в европейской части Турции, Прикрывая собой столицу. В марте паша принял командование 3-й султанской армией.
Вахиб-паша настоял перед султаном, военным министром и Генеральным штабом на значительном увеличении сил вверенной ему армии, уже дважды за войну оказавшейся разгромленной русскими. В мае она получила значительные подкрепления (их собирали всюду, где только можно), и число дивизий в ней было доведено до пятнадцати. В состав 8-й турецкой армии влились новые корпуса — 5-й и 12-й.
Когда о том армейская разведка донесла, встревожился Не только юденичский штаб, но и могилёвская Ставка. На Кавказе назревали новые серьёзные события. Становилось ясно: Вахиб-паша попытается вырвать из рук противника давно утерянную Турцией стратегическую инициативу.