Генералиссимус. Книга 1
Шрифт:
“Сталин подошел к дощечке, на которой были выписаны данные о нашей желтенькой, остановился и принялся знакомиться с ними. Я подошел к нему. Сталин продолжал знакомиться с данными, написанными на дощечке, а затем обратился ко мне и стал задавать вопросы. Его интересовала дальность стрельбы, действие всех типов снарядов по цели, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки, численность орудийного расчета, справится ли расчет с пушкой на огневой позиции и многое другое. Я отвечал коротко и, как мне казалось, ясно. Долго длилась наша беседа,
— Красивая пушка, в нее можно влюбиться. Хорошо, что она и мощная, и легкая”...
Смотр продолжался долго, затем была стрельба. Пушка Грабима не подвела конструктора. А вот с универсальной пушкой Маханова расчету пришлось повозиться. Когда закончилась стрельба, Сталин вышел из блиндажа и на ходу стал как бы думать вслух:
— Орудия хорошие, но их надо иметь больше, иметь много уже сегодня, а некоторые вопросы у нас еще не решены. Надо быстрее решать и не ошибиться бы при этом. Хорошо, что появились у нас свои кадры, правда, еще молодые, но они уже есть. Их надо растить. И появились заводы, способные изготовить любую пушку, но надо, чтобы они умели не одну только пушку изготовить, а много... Грабин и Маханов шли рядом с ним. Потом он остановился. И сказал конструкторам:
— Познакомьтесь.
Они ответили, что давно друг с другом знакомы.
— Это я знаю, — сказал Сталин, — а вы при мне познакомьтесь.
“Маханов взглянул на меня с приятной улыбкой, — продолжает вспоминать Грабин, — и мы пожали друг другу руки.
— Ну, вот и хорошо, что вы при мне познакомились, — сказал Сталин.
Я не мог ничего понять.
Сталин обнял нас обоих, и мы пошли по направлению к нашим пушкам. Через несколько шагов Сталин остановился.
Обращаясь к Маханову, он сказал:
— Товарищ Маханов, покритикуйте пушку Грабина. Вот этого ни один из нас не ожидал. Подумав, Маханов сказал:
— О пушках Грабина ничего плохого не могу сказать. Не ожидал я такого ответа, даже удивился. Тогда Сталин обратился ко мне:
— Товарищ Грабин, покритикуйте пушку Маханова. Собравшись с мыслями, я сказал, что универсальная пушка имеет три органических недостатка. Перечислил их и заключил:
— Каждый из этих недостатков приводит к тому, что пушка без коренных переделок является непригодной для службы в армии.
Сказав это, я умолк. Молчали и Сталин с Махановым. Я не знал, как они отнесутся к моим словам, и испытывал некоторую душевную напряженность, но не жалел, что так сказал. “Если бы меня не спросили, я не сказал бы ничего, — рассуждал я мысленно, — ну а раз спросили...”
Помолчав немного, Сталин сказал:
— А теперь покритикуйте свои пушки. Такого я уже совершенно не ожидал...”
Грабин охарактеризовал недостатки своих пушек. Это понравилось Сталину, и он тут же велел отправить Ф-22 на испытания в Ленинград, к тем самым сторонникам универсальной пушки!
На следующий день, 15 июня, в Кремле состоялось совещание; вел его Молотов. Собралось
Продолжает рассказывать Грабин:
“В зале было тихо. Сталин подошел к столу Молотова.
— Я хочу сказать несколько слов.
Многие поднялись и подошли поближе. Я последовал их примеру, хотя сидел достаточно близко. Меня интересовало: что же он скажет по столь специфическому вопросу, который дебатируется уже несколько лет?
Манера Сталина говорить тихо, не спеша описана неоднократно. Казалось, каждое слово он мысленно взвешивает, а потом только произносит. Он сказал, что надо прекратить заниматься универсализмом. И добавил:
— Это вредно.
Думаю, читатель поймет, какую бурю радости это вызвало в моей груди.
Затем он добавил, что универсальная пушка не может все вопросы решать одинаково хорошо. Нужна дивизионная пушка специального назначения.
— Отныне вы, товарищ Грабин, занимаетесь дивизионными пушками, а вы, товарищ Маханов, — зенитными. Пушку Грабина надо срочно испытать.
Речь была предельно ясной и короткой... Линия, принятая Советским правительством в развитии артиллерии, была совершенно правильной. К концу 30-х годов советская артиллерия стала мощной, имела в своем составе современные образцы всех типов”.
Накануне войны особое значение придавалось производству артиллерийского вооружения. Сталин говорил на одном из совещаний в 1938 году:
— Артиллерия, несмотря на появление новых, исключительно важных видов боевой техники — авиации, танков, — остается мощным и решающим фактором в войне... На нее должно быть обращено особое внимание...
В предвоенные годы были разработаны и изготовлены опытные образцы реактивных минометных установок, знаменитых впоследствии “катюш”. В июне 1941 года Сталин и члены правительства осмотрели образцы вооружения и по достоинству оценили его.
Артиллерийское вооружение РККА было лучшим в мире. Советская полковая 76-миллиметровая пушка оказалась гораздо лучше 75-миллиметрового орудия немцев; 150-миллиметровое тяжелое орудие немцев уступало соответствующим советским системам. Наша дивизионная и корпусная артиллерия, наши горные орудия были совершеннее немецких систем.
* * *
Сталин заботился о развитии всех родов войск, но особенно он любил авиацию. Летчиков называли “сталинские соколы”, и они гордились этим.
На смотре авиационной техники в 1932 году на Московском центральном аэродроме все восхищались летными качествами истребителей И-5, развивавших скорость 280 километров в час. Сталин же после осмотра сказал: