Генеральша и её куклы
Шрифт:
Они перешли в кухню и просидели за чаем и разговором ещё часа два. И «новенькая» рассказала, что давно хотела познакомиться с профессиональным психоаналитиком, и вот приятельница подсказала, где есть такой кабинет, и она нарочно пошла пешком, чтобы продумать по пути все свои вопросы. И вот она шла и проговаривала их про себя, и пока дошла, сама же мысленно на них и ответила, так что вроде и необходимость отпала, а поприсутствовать решила так, из чистого любопытства.
— Ну, и как вам?
— Если честно, не очень.
— Почему?
— Я себе это немножко по–другому представляла. И потом, мне не нравятся групповые занятия, хотя я знаю,
Через неделю она снова пришла, и в этот, второй её приход Инна многое о ней узнала и сделала для себя вывод, что она все же нуждается в помощи, но уговорить её заняться всерьёз не смогла. Времени нет, не до того и вообще: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. На какое-то время она исчезла, потом снова появилась, и они несколько раз общались, но наедине, такое было её условие. Постепенно и сама Инна стала рассказывать ей про свою жизнь, тоже не слишком удачно сложившуюся, и уже Мирослава анализировала Иннины проблемы и советовала, как поступить, так что было не понять, кто из них к кому ходит и кто кому психоаналитик.
И вот на днях она позвонила, но приехать не захотела, а предложила встретиться на нейтральной территории, у парикмахерской.
— Так что, собственно, вы хотите узнать? – Инна смотрела на гостей с тревогой, ожидая какой-то неприятности.
Оказалось, ничего такого, чего она не могла бы рассказать без риска для своей профессиональной репутации. Всего лишь – зачем они встречались в то утро в кафе, о чём говорили, не сообщала ли Мирослава о каких-то своих планах на тот день и куда она направилась из кафе.
Значит, так. Встречались они потому, что Мирославе нужно было посоветоваться с ней относительно сестры. Нет, не той, у которой муж недавно умер, с той она тоже встречалась, но там ничего страшного, женщина с совершенно здоровой психикой, так что постепенно сама успокоится. А тут речь шла о другой сестре, у которой муж завёл фактически вторую семью и даже родил там ребёнка (чего никто, кроме Мирославы ещё не знает), но и из этой уходить не хочет, так и живёт на две семьи, и сестра превратилась в настоящую невротичку, не ест, не пьёт, похудела страшно, и вот Мирослава очень за неё боится, как бы с ней чего совсем плохого не случилось. Она сама уже пробовала её увещевать и уговаривать, но сил её для этого не хватает, она её слишком любит и слишком ей сопереживает, тут надо, чтобы чужой человек попробовал повлиять. Сестра приедет на недельку и придёт к Инне, и, если вдруг самой Мирославы в это время не будет здесь, так чтобы Инна её приняла и занялась с ней. Вот об этом и договаривались. Вышли из кафе вместе, Инна хотела пройтись по набережной, день был ещё хороший, солнечный, дождь пошёл только к вечеру. Но Мирослава спешила, сказала, что должна съездить в одно место и отвезти туда одну вещь, а потом ещё успеть на какой-то праздник. Так и сказала: «одно место» и «одна вещь», а про праздник – где и какой – вообще не уточняла. Инна проводила её до машины, ещё похвалила, что она сама за рулём, она ей давно внушала: вождение машины добавляет уверенности в себе. Мирослава помахала ей рукой и уехала.
— Значит, вы расстались с ней на парковке и больше её не видели и не слышали?
Инна внимательно посмотрела на одного, потом на второго и спросила:
— Она что, пропала?
— Нет. Просто пропала одна вещь, которую она в тот день, видимо, возила с собой, вещь дорогая, мы пытаемся её найти, а для этого надо, так сказать, проследить весь путь…
— Почему же вы у неё самой не спросите?
— Она уехала отдыхать, это довольно далеко, и там нет связи.
— Странно. А что за вещь пропала?
Маленький вопросительно посмотрел на большого (тот кивнул) и сказал:
— Старинная французская кукла с двумя лицами.
— А, Маргарита!
— Так вы её знаете? Видели? Она случайно не у вас?
— Нет, что вы! Но один раз она приносила её на занятия.
— Это ещё зачем?
— Мы проводили сеанс куклотерапии.
— Чего?
— Куклотерапии.
— Как это?
Инна нехотя рассказала. Есть одна девушка, Марта, которая никак не может выйти замуж. Виной всему её собственный характер, слишком мрачный, депрессивный. Она на все и всех смотрит с вечным неудовольствием. Все вокруг плохие, одна она хорошая. И вот с ней проводили этот сеанс. Сажали куклу в кресло, разворачивали плаксивым лицом, словно говоря: вот, полюбуйся, и ты такая же, можно ли тебя, такую, полюбить? На время сеанса кукла была как бы Марта, а настоящая Марта была как бы психоаналитик, и с ней, то есть с куклой, беседовала. Сама задавала различные вопросы и сама же на них отвечала, то есть, получалось, занималась психологическим самоанализом.
— И что, помогло?
— Ну, не сразу же!..
Большой гость покачал головой, словно говоря: ну и детский сад… А маленький продолжал допрашивать:
— А в тот день, в кафе, с ней не было этой куклы?
— Не знаю. Какой-то пакет, довольно большой, она держала в руках, но была ли там кукла…
— Ну, хорошо, — Лёня Захаров был недоволен разговором. – Я вас пока оставлю, а вот этот товарищ ещё немного с вами побеседует.
Инна с опаской взглянула на В. В.
— А вы… из милиции?
— Нет, это я из милиции, — ответил Лёня. – А он – муж.
— Муж! – всплеснула руками Инна. – Что же вы сразу не сказали?! Я и сама хотела с вами поговорить, даже думала вам звонить…
Она засуетилась, стала предлагать чай–кофе, но В. В. не был расположен чаёвничать.
— У нас с вами будет откровенный разговор, правда? – говоря это, Инна прямо впилась в него глазами.
— Настолько, насколько я посчитаю нужным с вами откровенничать, не забывайте, я – не ваш пациент.
— Хорошо, — кротко ответила она.
Встала, прошлась по комнате, подошла к окну и несколько минут смотрела вниз на улицу, словно давая своему необычному гостю (до сих пор здесь бывали только женщины) оглядеться, настроиться. Наконец, не поворачиваясь и не глядя в его сторону, спросила:
— Вы любите свою жену?
В. В. мог бы ответить просто: «Да» — и это было бы чистой правдой. Он мог бы также послать эту Инну куда подальше и на том прекратить разговор. В другое время именно так он и поступил бы. Но теперь он не должен забывать, что Руся пропала и, значит, даже эту мадам с её наглыми вопросами надо вытерпеть, если это поможет хоть на шаг продвинуться в поисках жены.
— Не спешите, подумайте, — продолжала, глядя в окно, Инна. – Бывает, человек перестаёт спрашивать сам себя о каких-то, казалось бы, и без того известных и понятных ему вещах, полагая, что ничего не меняется в его отношении к ним, тогда как многое давно уже изменилось, и надо только отдать себе в этом отчет…
— Я всегда отдаю себе отчёт в том, что говорю. Да, я люблю свою жену. Что дальше?
— Прекрасно. Но как вы думаете, для неё любовь – это самое важное в жизни?
— Что вы хотите этим сказать?