Генеральские игры
Шрифт:
Рубцов промчался пять километров, когда в зеркале заднего вида заметил огни дальнего света автомобильных фар. За ним гнались…
Рубцов влетел на разъезд, бросил «КамАЗ» у пивного ларька и побежал на платформу. Издали слышался звук подходившего поезда.
Рубцов спешил. Он знал: если его догонят, то не просто врежут по загорбку, как пугал Савосик, а все будет гораздо круче.
На платформе на деревянной лавке сидели два рыбака. Снасти были прислонены к стене. Между рыбаками стояла початая бутылка водки, открытая банка консервов «Бычки в томате». Рыбачки скорее всего недавно
Рубцов шагнул к лавке. Направил на пожилого рыбака указательный палец левой руки.
— Махнем, батя?
Рубцов сдернул с плеч камуфляжную куртку и протянул рыбаку.
— Ты что, мужик? — Рыбак выглядел ошеломленно. — Перебрал?
— Спокойно, — Рубцов жестом остановил его, — мне твоя телогрейка понравилась. Италия, верно? Давно такую ищу.
— Крыша поехала? — Рыбак задал вопрос своему приятелю. — Пять лет назад в кооперации купил. Заключенные шили. А он: Италия!
Ствол пистолета, который Рубцов придвинул к носу рыбака, и ласковое обращение «батя», должно быть, обладали большей убедительной силой. Рыбак стал торопливо стягивать телогрейку с плеч, то и дело приговаривая: «Хорошо, друг. Сейчас. Я быстро. Ну, конечно, Италия. Я быстро, друг».
Электричка подкатила к платформе и стала замедлять ход. Застучала сцепка. Заскрежетали тормоза. Дернулись и открылись двери вагонов. Рубцов набросил на себя чужую телогрейку.
— В самый раз, батя! — Он хлопнул рыбака по плечу и тут же сдернул с него мятый картуз, больше походивший на старое воронье гнездо. Нахлобучив на голову, побежал к вагону.
Электричка, следовавшая в город, закрывала двери. В два маха Рубцов перескочил платформу и впрыгнул в узкую щель. Тяжелые створки больно саданули по бедрам. Сквозь стекло увидел двух верзил, растерянно метавшихся по платформе.
В электричке Рубцов сидел у окна, ссутулившись и надвинув на глаза чужой картуз. Из-под мятого кривого козырька внимательно наблюдал за всем, что происходило вокруг. Входившие и выходившие на остановках пассажиры опасности не представляли.
Когда поезд втягивался на станцию и колеса загромыхали по стрелкам, Рубцов вышел в тамбур, быстро сбросил с плеч ватник, с головы картуз, свалил их в темный угол. Остался в черной футболке и джинсах.
Вышел на платформу одним из первых. Ничего подозрительного не заметил.
Обошлось?
Для того чтобы собрать сведения о полковнике Бергмане и его деле, Гуляеву пришлось изрядно потрудиться. В наше время оказалось не так-то просто просветить жизнь человека, если он сам старается её как можно сильнее затемнить. Полковник делал это с особой тщательностью. Потому основную информацию о нем Гуляев получил в налоговой инспекции и налоговой полиции. Это позволило составить для себя небольшую справку. Выглядела она предельно просто и рассказывала о человеке весьма скупо.
Бергман Давид Иосифович. 1940 года рождения. Член КПСС с 1965 года. Полковник запаса. Демократ с 1991 года. Пять лет командовал Каменским арсеналом. В аттестациях неизменно отмечались его преданность делу Коммунистической партии, инициативность
Не менее интересную информацию Гуляев собрал о «Вабанке» и его президенте Корнелии Бергмане. Из неё можно было вывести, что банкир, создавая банк, не рассматривал его как контору, которая поможет хапнуть деньги у клиентов с тем, чтобы с этими средствами по холодку смыться в жаркие страны. Бергман работал солидно, честно и планировал дело на годы вперед. Однако капитал, ставший финансовой базой банка, даже с большой натяжкой нельзя назвать честным. И в самом деле, где и как в разоренной стране можно найти миллион долларов, если не словчить, не украсть, не обмануть кого-то. Именно таким путем был создан капитал «Вабанка».
Самые гениальные операции просты как дважды два. Давид Бергман ссудил брату Корнелию деньги, полученные скорее всего от торговли оружием. Корнелий через фирму «Медиатор», которая принадлежала Зиновию — сыну Давида, закупил в Германии спирт. Поскольку груз был объявлен транзитным — он предназначался к перевозке в Монголию, — его не обложили таможенными пошлинами. До Монголии спирт не дошел, поскольку это и не входило в планы. Из него сделали водку и пустили в продажу через сеть своих торговых точек в Сибири и на Дальнем Востоке.
Подобную операцию Бергман провернул три раза и только потом организовал акционерный банк.
Шеф налоговой полиции полковник Нестеров, мрачный страж государственных финансовых интересов, рассказал Гуляеву об этом без особых эмоций, как о данности, которой нельзя противостоять.
— Разве трудно было выяснить, — удивленно спросил Гуляев, — прошел товар в Монголию как транзитный груз или нет?
— Совсем нетрудно, но кто и по какой причине стал бы заниматься этим? У «Медиатора» были справки таможен нашей и монгольской. Оформлены они как положено — с подписями и подлинными печатями. Налог с комиссионных за посредничество «Медиатор» заплатил сполна.
Нестеров назвал Гуляеву и приблизительную сумму, которую Давид Бергман хранил в банке брата. Чтобы получить официальные справки, Гуляев записался на прием к президенту «Вабанка» Корнелию Бергману.
По тому, как оборудован и обставлен офис учреждения, в наше время можно безошибочно судить о влиянии и состоятельности его хозяина. Пока охранник сопровождал гостя к приемной Бергмана, Гуляев старался понять, что собой представляет «Вабанк», является ли он учреждением процветающим или за показным шиком пытается скрыть угасание.