Генеральские игры
Шрифт:
Ответить на этот вопрос Жгутов не мог. Он вообще сомневался, что подобный ответ может дать кто-либо. Он просто продолжал накручивать себя, чтобы забыть о главной причине, побудившей его отправиться на это задание. Конягин намекнул Жгутову: мол, приказывать не имею права, так что решай сам. У тебя, мол, своя голова на плечах, майор. И погоны, к ней в дополнение.
Погоны, мать их так! Куда ж без них военному человеку?
Жгутов взялся за гашетку, еще не целясь, а просто примериваясь к пулемету, хобот которого послушно навелся на две крошечные фигурки, стоящие уже не порознь, а рядом. Это было удобно. Одна очередь, и все закончится. Еще минута, ну полторы от силы.
– Что за телка? – спросил пилот развязным тоном бабника, вышедшего на уличную охоту. – Сексуальная террористка? Разносчица, хе-хе, мочеполового насморка?
– Снайперша, надо полагать, – зло сказал Жгутов, повторяя шитую белыми нитками легенду Конягина. – Мы таких в Грозном с крыш сбрасывали. Или гранату им в гнездо запихивали, со снятой чекой… Ненавижу!
Приступ гнева был так силен, что на мгновение у Жгутова потемнело в глазах. Не на девчушку в розовой юбке он злился, а на себя самого, готового перечеркнуть ее молодую жизнь. Но ему нельзя на пенсию, он через месяц-другой подохнет от тоски, в страшных муках, как служебный пес, отравившийся крысиным ядом. Он не годится для гражданской жизни, все, что он умеет, это воевать. Например, метко стрелять из любых видов оружия, включая крупнокалиберный пулемет Афанасьева.
Поймав взглядом две человеческие фигуры, выросшие до размеров поставленной вертикально сигаретной пачки, майор Жгутов приготовился нажать на гашетку.
– Рановато, – усомнился пилот. – Нужно еще чуток выждать, чтобы наверняка.
– Заткнись, ты! – рявкнул Жгутов. – Заткнись!! Заткни-и-и-ись!!!
Сотрясаясь вместе с пулеметом, он продолжал орать, потому что проклятый голос совести оказался чересчур назойливым, чересчур громким: хрен перекричишь.
Глазомер у Хвата был отточен не только многолетними тренировками, но и практикой. Его зрение автоматически высчитывало расстояние до различных объектов: 50… 100… 200… 500 метров. Это было нечто вроде мысленной шкалы, позволявшей правильно соотносить видимые предметы. Существовала также некая система поправок, которые делались тоже механически, без специальных умственных усилий.
…Более крупные предметы кажутся ближе мелких предметов, находящихся на том же расстоянии… Предмет более яркой окраски кажется ближе, чем предмет темного цвета… Чем резче разница в окраске предмета и фона, тем более уменьшенными кажутся расстояния… Объекты на ровной местности кажутся ближе, чем на холмистой…
Летающие объекты при значительном удалении выглядят совершенно безобидно, особенно если ты ждешь от них помощи, а не подвоха.
– Зачем они улетели так далеко? – тревожно выкрикнула Алиса, следя за вертолетом, медленно двигающимся вдоль линии горизонта.
Зачем тебе такие большие зубы, бабушка?
– Иди сюда, – позвал Хват девушку, стараясь не выдать голосом охватившее его волнение. Вертолет действительно отдалился на расстояние почти полутора километров. Словно унесенный ветром. Словно перед заходом на цель.
Хват прищурился. Сейчас он и Алиса видны оттуда едва-едва. Их жесты и лица станут различимыми не раньше, чем до них останется метров четыреста. С семидесяти метров можно будет разглядеть точки их глаз, а с двадцати – белки и зрачки. Но пулемет, установленный на вертолете, начнет стрелять несколько раньше.
«Неужели?» – спросил себя Хват. Оценил траекторию приближающейся боевой машины, вспомнил странное выражение лица бритого мужика с мегафоном и пробормотал:
– Разумеется.
– Что разумеется? – насторожилась Алиса, теребя его за рукав.
– Отпусти мою руку, мешаешь. – Хват сердито высвободился. – Ближе чем на метр не приближайся, чтобы мы не сковывали движения друг друга. По моей команде срываемся с места и бежим.
– Куда?
– Навстречу вертолету, конечно. Как только я крикну: «Пора», сворачивай вправо и падай. Не двигайся, головы не поднимай, на меня не обращай внимания, что бы ни случилось.
– А что может случиться? – в голосе Алисы прорезались первые истеричные нотки.
– Нас попытаются убить.
– И убьют, – пискнула Алиса. – Бежим, Миша!
– Стоять. – Хват оценивающе взглянул на девушку, прикидывая, не пойдет ли ей на пользу хорошая пощечина. – Никто нас не убьет. Мне умирать нельзя, мне домой надо.
– Если побежать сейчас…
– Если побежать сейчас, то стрелять тоже начнут прямо сейчас. Если же дать вертолету возможность приблизиться, чтобы бить наверняка, то очень скоро мы пропадем из поля зрения пулеметчика. Лишь бы не из пушки шарахнули, – тихо добавил Хват после секундной заминки.
– А если из пушки? – быстро спросила Алиса. – Тогда все, да?
– Нет. Тогда как раз ничего. Совсем ничего.
Вертолет неумолимо приближался, гоня впереди себя вал механического рокота, отдающегося эхом от скал за спинами Хвата и его спутницы. Семьсот метров… шестьсот… четыреста пятьдесят… триста…
– Приготовиться.
Команда была отдана одними губами, на выдохе, а грохот вертолетных двигателей уже почти достиг своего апогея, но Алиса услышала.
– Ох и сваляем же мы дурака, если тот лысый дядька вовсе не собирается в нас стрелять, – воскликнула она, не в состоянии молчать перед лицом надвигающейся опасности.
– Тот лысый дядька уже взялся за пулемет, – сказал Хват, взгляд которого сделался немигающим, почти остекленевшим. – Он собирается подойти как можно ближе, думаю, зрение у него неважнецкое. Значит, скверный стрелок. – Плевок под ноги. – Скверный вояка. – Еще один плевок. – Дешевка, одним словом.
– А в нескольких словах? – спросила пытающаяся бодриться Алиса.
– Мразь, каких мало… ВПЕРЕД!
Схватив девушку за предплечье, чтобы задавать ей направление бега, Хват сорвался с места, набирая максимальную скорость.
Пулеметная очередь обрушилась сверху с некоторым запозданием – уловка сработала: невидимого стрелка ввели в заблуждение мирные позы предполагаемых жертв.
Ра-та-та-та-та.
Даже не пули, а настоящие стальные болванки пропахали борозду в каменистой почве, поросшей травой. Свистящий грохот вертолета почти заглушал очередь, но зато было очень хорошо видно, как летят в воздух вывороченные комья земли, осколки камней, измочаленные стебли. Фонтанчики пыли слились в одну сплошную полосу. Казалось, веер пуль вот-вот пересечется с бегущими фигурами, срежет их, как две травинки, но они поднырнули под днище вертолета мгновением раньше. Очередь хлестнула по земле за их спинами, словно разъяренный великан плетью беглецов достать попытался.