Генератор времени
Шрифт:
Смирнов склонялся к сайтам знакомств.
Конечно, там порожняка много, глупостей, не всем (ох, далеко не всем) можно верить, зато сидишь дома и вчитываешься внимательно в анкеты. А потом назначаешь встречу. Скажем, за чашкой кофе.
Расчувствовавшись, Смирнов вспомнил ещё одну девушку.
Давно это было. Имя не помнил. Да и была она со странностями: чуть что, бросалась молиться. «Да не торопись ты, не торопись», — убеждал Смирнов. Но чуть упустишь момент, она уже на коленях. В итоге случилось то, что случилось: ушла в религию, приняла строгое католичество, прервала все отношения, не безгреховные, между прочим. Одно в
Неизвестно, куда завели бы Смирнова воспоминания, но из чудесной утренней ряби, из нежных бликов и всплесков выявилась вдали некая стремительно несущаяся посудина. Разваливая скулами плотную зеленоватую волну, ржавая, но бодрая, эта посудина с рёвом двигалась в сторону острова, и Смирнов по звуку определил — «ямаха».
Интересно, кто ставит такой движок на такой ржавый корпус?
Не Федосеич — точно. И, конечно, не дева речная. Может, сотрудники генерала Седова? Если и так, размахивать руками Смирнов не стал, помнил про сон, насторожил его сон. «Валька я Филимонов, меня бить будут».
Из-за сухих кустов, скрываясь, долго рассматривал новоприбывших.
Все как один спортивные молодые мужчины, нервные, быстрые. Красиво матерясь, выгружали картонные коробки с катера. «Такой консенсус», — сказал бы Федосеич. Лёгок на помине — вдруг он сам выглянул из машинного люка. Конечно, на сто процентов утверждать, что выглядывавший был именно Федосеичем, Смирнов бы не стал, но вот человека в футболке Snark и в багамах сильно ниже колен Смирнов сразу узнал — его лицо не раз мелькало в местных газетах сперва в спортивных разделах, потом в криминальной хронике. Понятно, писали о нём сперва как об известном пловце, потом как о человеке, променявшем спорт на…
Не сразу и поймёшь, на что он там променял спорт.
Коробки укладывали прямо на песок, бывший чемпион командовал.
Таскал коробки и Цезий. Этого трудно было не узнать. Бык ангус или, может, херефорд, а то рыжий мюррей-грей, как их рисуют на непромокаемых салфетках ресторана «Гудмен». Джентльмен под сто сорок килограммов весом, того гляди заведёт: «Не спрашивай, что Родина может сделать для тебя…» Чемпион отрывисто командовал, Цезий мгновенно расшифровывал его команды и тут же негромко переводил молодому человеку в чёрной футболке. «Китайцы, — переводил, — могут показывать все натуральные числа от одного до десяти, используя пальцы только одной левой руки. Сечёшь? А если до сотни — то используют обе».
«Подумаешь, — опять высунулся из машинного люка Федосеич. — С двумя-то руками можно и до тысячи показать!»
Потом Цезий отошёл к невысоким кустам и остановился буквально в шаге от прячущегося замершего Смирнова. Когда откроется плотина, мутная вода с рёвом ринется вниз, неведомое обнажится. Толкнуть его, что ли? Но Смирнов был стопроцентно уверен — рука опять как сквозь туман пройдёт сквозь плечо потомка шаманов. В конце концов, если на острове Хреновом всё ещё действует загадочный прибор академика Будкера, непременно пройдёт.
Не выдержав, шепнул: «Не врёт, не врёт русская пословица».
Цезий нисколько не удивился: «А какую пословицу ты имеешь в виду?»
Услышал! Надо же! Смирнов тут же пояснил: «Чудес не бывает, а х…рня случается».
И
«Чего это ты разлёгся? Быстро за хворостом!»
«Это ты мне?» — растерялся Смирнов.
«А кому ещё?»
Цезий повернулся и крикнул бывшему чемпиону:
— Тут у нас один абориген прикорнул под кустом, пусть костром займётся…
И добавил что-то такое весёлое — про сочные шашлыки, про весёлые дружные посиделки, то да сё, но в это время, ровно рокоча, к берегу высоким носом приткнулся второй катер. Тоже в ржавчине и на хорошем ходу. К такому мощному движку пошла бы скорострельная пушка на баке. Но ничего такого не оказалось, зато с борта попрыгали на берег простые и лёгкие на язык молодые люди. Не фрики из «Одноглазого индейца Джо» с томагавками и коваными стволами, а обычные — с цветными банданами через лоб. Опасливо поглядывая на новоприбывших, расстроенный Смирнов выдернул из песка и донёс до кострища солидный корявый корень, тем самым как бы подключив себя к общему делу. «Может, уеду с ними, — мелькнула робкая мысль. — На таком движке минут через пять буду на материке».
Но мысль эта тут же завяла.
Столько пистолетов и короткоствольного автоматического оружия Смирнов давно не видел. Не манёвры же военные начались.
— Ты не стой там! — строжился потомок шаманов.
Но тут же показал, что строжится он на Смирнова по-дружески:
— Знаешь, почему на стройке русский носит сразу по шесть кирпичей, а еврей — только по одному?
Смирнов, конечно, не знал.
Тогда потомок шаманов весело сплюнул:
— Да потому, что русский по определению ленив. Западло ему, видите ли, лишний раз сходить за кирпичом.
На бортах и на берегу напряжённо заржали.
Не то чтобы встретились старые приятели, особого радушия в общем ржании не чувствовалось, но встретились молодые люди не просто так. Бывший чемпион даже с усмешкой поднял бутылочку с минералкой: «За удачный бартер!» А бритый со второй посудины, старший, наверное, тоже поднял бутылочку с минералкой, как бы поддержал антиалкогольный призыв. Смирнова это порадовало.
Известно, трезвые дерутся реже.
Вот только почему Цезий его не узнаёт?
— Где товар? — крикнул с борта бритый бугор.
Бывший чемпион двумя пальцами ткнул в сторону кирпичных руин. Бритый понимающе наклонил голову, и молодой человек из его команды — в шортах, в цветной футболке — вразвалочку двинулся в сторону руин. Не торопился, всё заранее просчитал, знал, что делает. И глядя, как лениво он загребает кривыми ногами, Смирнов вдруг окончательно понял тайную суть своего сна.
«Валька я Филимонов, меня бить будут».
Да не в имени тут дело. Филимонов или Смирнов — это, наверное, никакой роли не играет. Просто молчал и смотрел на крепкого молодого человека в шортах, как он неторопливо брёл в сторону руин. Знал, что ни хрена не найдёт сейчас этот молодой человек под кривой корягой. Страшился, какой чёрт меня дёрнул? Зачем я перетащил в кусты ящик с «СТ»? Присев на корточки, чиркал от волнения зажигалкой.