Генератор времени
Шрифт:
«Хочешь сказать, — доброжелательно не верил Валерий Виленович, — хочешь сказать, что всего там каких-то двадцать или двадцать пять хомо радостных сапиенсов провалят нормальный стандартный марш? — Мягким жестом выразил своё неверие. — Нормативы, дорогой мой, нормативы! Сам прикинь, как это можно собрать двадцать или двадцать пять радостных сапиенсов на одном квадратном метре?»
«Ну, знаете. Народ любит толпиться».
«По какому, собственно, поводу?»
«Ну, мало ли. Праздник».
Кто-то уже по песку в рогожном мешке прыгал с привычной ненавистью — спотыкаясь, но с широкой дружеской
— Значит, учительница водит экскурсию по стройке, — бил копытами один из весёлых молодых людей. — Ну, школьники, малолетки, что с них взять? Учительница говорит: дети, всегда будьте внимательными. Особенно на стройке. Здесь ходить можно только в каске, а то кирпич прилетит. — Чувствовалось, чувствовалось, что анекдот из нашего времени. — Говорит она, а толку? Дети-то невнимательные. Один такой ребёнок бегал-бегал вокруг строящегося дома с непокрытой головой, вот ему и прилетело. А другой ребёнок — девочка, внимательная — всегда ходила через ту стройку быстро и в каске. Так скажу, до сих пор в ней ходит.
— …и смеётся.
Смирнов внимательно прислушивался.
«Милые и дорогие женщины! — прозвучал у костра первый радостный тост. — Пожалуйста, берегите себя. Старайтесь не болеть. Зачем нам нужны больные женщины?»
Нежно, горячо светило с чистого неба солнышко.
— Уймите их там!
Смирнов немедленно обернулся.
Невдалеке мелькали кулаки, порхали злобные эвфемизмы.
«Опять зам главного инженера что-то не поделил с начальником снабжения».
Кулаки так и мелькали, и словечки звучали лютые, но особого внимания драка не привлекла — привыкли, наверное. Несколько весёлых женщин раскидывали на тёплом песке огромную льняную скатерть-самобранку. Даже Pedestrians, грибы-пешеходы, к берегу подтянулись.
По жилам Смирнова прокатилось тепло.
С мирными и мудрыми людьми есть смысл дружить.
Мирные и мудрые люди даровых сокровищ не ищут, огнедышащих драконов не гоняют над необитаемым островом, не обмениваются подозрительными ящиками и коробками — они живут!
«Ты опять здесь?» — подошёл Федосеич.
От этого «опять» сердце лейтенанта томно заныло.
Ну, почему «опять»? Чего «опять»? Зачем портить праздник? Что может помнить Федосеич о их прошлых встречах? Если бы помнил, спросил бы, почему Смирнов снова здесь, поинтересовался бы здоровьем. Не опять, а именно снова. Хорошо, кто-то отвлёк, передал шампур с горячим мясом. «Пить совсем не буду», — твёрдо решил Смирнов, перед тем как опрокинуть небольшой стакашек с водкой. Один раз, и хватит! На льняной скатерти и коньяк стоял, но Смирнов отказался. Одобрительно кивнув, Цезий, огромный, солнечный, светящийся рыжим светом, тут же подлил Смирнову водки.
— Знаешь, какой самый главный физический закон в электроэнергетике?
Теперь точно. Теперь без ошибки. Этот Цезий определённо был из нашего времени.
— Наверное, думаешь, что закон Ома? — шумно допытывался потомок шаманов. И увидев, как Смирнов с сомнением опрокинул третий стакашек, объяснил: — Закон Кирхгофа! Понял? Мотай на ус. Только закон Кирхгофа! (Неужели, поджал губы Смирнов, потомок шаманов снова заговорит о ветряках и ветрогенераторах?) Только закон Густава Кирхгофа, ну, может ещё схема Михаила Осиповича Доливо-Добровольского! (Неужели, испугался Смирнов, вспомнит Цезий ещё и про гидротермальные скважины?) Они! Только они! Никаких других!
А Федосеич оказался знающим человеком.
С двумя девушками и с молодым чернявым человеком, успевающим одновременно и утверждать, и оспаривать самого себя, Федосеич увлечённо, даже слюной брызгая, обсудил новости третьего канала, в основном чудеса параллельного мира. При этом одна из девушек, светлая, кудрявая, испуганно утверждала, что её подругу — скромницу, отличницу, работает в планетарии — тоже дважды похищали инопланетяне. Каждый раз примерно на месяц. Понятно, увозили в другую звёздную систему. Муж сердится, но что она может поделать? Не на курорт же ездит. Не позвонишь, жалуется, у них там телефонов нет. Тем более что они, эти инопланетяне, — ласково поджала губы девушка, — ничего такого себе не позволяют, а если позволяют, то только то, что находят нужным.
— Ну и подружка у тебя! Дура, наверное?
— А вот и нет! И совсем она не дура!
— А муж куда смотрит?
— Ну, муж-то тут при чём?
Федосеич пожал плечами, заговорил быстро, уверенно:
— Ну, ладно. Примем как данность. Нелегко, конечно, твоей подружке, но пусть терпит. И муж её пусть терпит. Связь миров — дело тонкое, требует терпения. Вы думаете, Валерию Виленовичу легко? А вот и нет! Он не девушка. Он на Земле не с инопланетянами, а с нами, грешными, дело имеет. (Неужели сейчас заговорит о проблемах времени, испугался Смирнов.) Ты вот попробуй всё успеть, когда телефоны неустанно трещат и народ неустанно толпится в приёмной. — Федосеич увлёкся и говорил теперь так, будто не замечал внимательно прислушивающегося к его словам Валерия Виленовича. — Приходько, инвестор любимый, сносит ему мозг, газовики давят. А бывает, Клеточкин, зам мэра, является. С Клеточкиным выпить приятно, но нужные бумаги, как в Бермудском треугольнике, часто пропадают у Клеточкина в столе…
Федосеича пытались прервать, но он не сдавался:
— Человеческое недопонимание, оно откуда, а? Не знаете?
И решительно развернул сильной рукой, схватив за плечо, кудрявую:
— Говоришь, твою подругу инопланетяне часто воруют? Да? — Погладил кудрявую по плечу. — Это ведь и от воспитания зависит. Это следует учитывать. Сколько раз воруют в год? Два? Ну вот, сама видишь, блюдут меру, лишнего не позволяют, а то могли бы и чаще, да? — Кажется, Федосеич всё же запутался. — Тут ведь как? У любого инопланетянина — огромный космический опыт, а у твоей подруги — нет опыта. Ну, есть, конечно, но другого типа. — Даже Валерий Виленович заинтересовался, куда Федосеич свернёт. — По одному месяцу два раза в год, это же получается, как на чашку чая зайти. Вот в какое время живём. (О чём это он? — опять испугался Смирнов.) Разное бывает. Скажем, х…рня. А? — погладил он по плечу кудрявую. И успокоил: — Да не ругаюсь я, не ругаюсь. Это если на чешском языке, то — биллиард.