Генезис
Шрифт:
Ну ладно. Будем играть по-крупному. Вернувшись за стол и собрав документы, я пообещал себе, что при случае отправлю Сонмару изюм, он его мог целыми мешками уплетать. Когда эмоции чуть поутихли и в голове прояснилось, я произнес:
— Общий поиск, — и зажмурился, надеясь, что у технарей всех миров мозги устроены одинаково. Благо общение с Томасом меня сильно подковало в этой области.
— Задайте необходимые параметры. — Вновь над амулетом возник зеленый шар, а по залу прокатился женский голос.
— Дата — не раньше последних семи столетий. Содержание — старая религия и источники энергии.
— Запрос обрабатывается. Запрос обработан. Документов не найдено.
— Дата — не раньше последних
— Запрос обработан. Документов не найдено.
— Дата — не имеет значения. Содержание — старая религия и источники энергии.
— Документов не найдено.
Дальше последовал длинный диалог, затянувшийся на долгие три часа. И к его концу, когда слова «не найдено» стали для меня чем-то вроде надоедливой капли, бьющей по мозгам, я был готов зашвырнуть этот амулет в демонову бездну. Я коверкал поиск по-всякому, да я почти изнасиловал этот медальон! Но все тот же голос все так же беспристрастно произносил «не найдено». Достав из сумки флягу, я глотнул свежей воды и развалился на стуле, тяжело дыша. Это было действительно утомительно, и я решил взять перерыв.
— Мне бы хоть записки сумасшедшего, — бредил я. — Хоть что-то про источники.
— Запрос принят…
— Да заткнись ты! — крикнул я. — Еще одно «не найдено» — и я, клянусь богами, переплавлю тебя в набалдашник для кочерги!
— Документ найден.
И снова я рухнул со стула, и в который раз документы накрыли меня ровным слоем. Но на этот раз я пришел в себя быстрее. Стрелой вскочив на ноги, я до белых костяшек сжал край стола.
— Идентификация невозможна. Отдел — неизвестен. Секция — неизвестна. Стеллаж — неизвестен. Документ находится под грифом «Надеюсь, ты не слишком долго мучил эту вещицу».
Боги, я действительно пошлю ему изюм, отравленный. И ради этого не поленюсь произвести новые изыскания, чтобы создать такую смесь, от которой он будет веками подыхать.
— Доставить, — прошептал я и стал собирать документы.
Шар снова окрасился в оранжевый, а маленькая тележка со свистом примчалась прямо мне под ноги. И там, в глубине, лежала потрепанная книжка в кожаном переплете. Подняв ее, я чуть ли не ощутил тот груз веков, что она перенесла на себе. Ей было как минимум, как минимум, очень много лет. Открыв ее, я увидел падающую записку. Понятное дело, там красовался почерк Сонмара.
«Я не смог ее прочитать, но тешу себя надеждой, что прав в своих догадках. И не стоит травить мой изюм!»
Прочитав последнее слово, я резко обернулся, но за спиной, кроме книг, не было ничего и никого.
— Старый маразматик, — одними губами прошептал я и сел на стул.
Открыв первую страницу, я обреченно выдохнул — это были неизвестные мне символы. Какие-то черточки, точечки, крестики и прочая ересь. Даже на алфавит толком не похоже. Нет повторяющихся символов и какого-либо четкого деления по количеству знаков. Да это даже за век не расшифровать! Я уже было хотел зашвырнуть бесполезную макулатуру подальше, но внезапно осознал, что понимаю, то есть могу прочесть эту неурядицу.
И нет, я не стал лихорадочно листать талмуд. Чуть дрожащими руками я закрыл книгу, а вместо этого открыл сумку. На столе появились термос, стакан, несколько колбочек, а также штук десять различных бутербродов. Налив себе кипятка и замешав некое подобие кофе, я вооружился бутербродом и только после этого полез просвещаться.
«Сегодня я начну вести дневник. Учитель обучил меня премудрости письма, обещая, что только сведущий сможет прочесть это. Ну а мне-то читать и так не надо. Сегодня был хороший день. Ничто не мешало мне предаваться медитациям, кои стали спасением для измученного калеки. Но было и нечто странное. Я привык
Я положил дневник неизвестного на стол и, проглотив остатки бутерброда, взял новый и отхлебнул немного кофе. Как только дневник коснулся стола, по залу пробежался легкий ветерок — местная вентиляция. Касание ветра стало смертельным для этой ветоши. Дневник, буквально выражаясь, прахом развеялся и улетел вместе со свежим воздухом.
Возможный прохожий застал бы следующую картину. За столом, с куском бутерброда, сидел некто. В его руке находился стакан с коричневатой жидкостью, а его рот был раскрыт настолько, что туда бы влезла не одна лампочка. Вскоре этот человек вскрикнет, руку ему обожжет напиток. Стакан, выскользнув из пальцев, ухнет ему на колени и ошпарит их. Пытаясь стряхнуть горячие капли, человек испачкается бутербродом, а потом и вовсе упадет вместе со стулом прямо на пол. Вскочив на ноги, он оглядится и, убедившись, что находится в полном одиночестве, проорет на всех известных ему языках все известные ему ругательства.
— Дурак, дурак, какой дурак! — корил я себя. — Филолог, темных богинь мне на любовное ложе! А подумать головой? А вспомнить про окисление? Магия есть, ума не надо? Дебил!
Так я провел еще полчаса. Корил себя, всячески понукал, но вернуть утраченное уже не мог. Вскоре, когда шок отступил, я сел за стол и по памяти переписал весь текст. Дальше последовали долгие часы. Я раскладывал текст по смыслу, на строчки и по словам. Исследовал вдоль и поперек, применяя все известные способы криптологии, и пришел к следующим выводам. Писавший был явно не в своем уме, об этом говорят построение фраз и некоторые обороты. Далее. Слиянию источников предшествовала хитрая процедура упражнений, еще один плюс в копилку отравления Сонмара. Ну и напоследок две самые волнующие вещи — раньше магами считались лишь те, кто объединил свои источники. А все остальные были одаренными. И это укладывается лишь в контекст старой религии, которая проповедовала, что любое создание может обучиться волшебству. В новой религии объединение источников делает тебя колдуном, стоящим особняком от общих течений. Но и это не самое важное…
Схватив чистый лист, я набросал простенькую печать: круг, треугольник и три фразы, одна из которых состояла из черточек, кружочков и завитков. Схватив этот лист и свой дневник, я вызвал тележку и устремился к выходу. Нельзя описать ту бурю, что поднималась в моей душе. Если я был прав, то это значит, что минуту назад я смог решить одну из наиважнейших проблем выживания. Да и просто есть повод возликовать над торжеством своей смекалки.
Тележка затормозила, и я вновь — да что там, как всегда! — стал бегом подниматься по механической лестнице.
В который раз мне в спину крикнула библиотекарша:
— Распишись!
А я ей, под многоголосое «тсс»:
— Потом!
Ветер ударил мне в лицо, закатное небо стало золотым ковром на пути к успеху. Я бежал среди строений, низких и высоких, бежал, обгоняя студиозусов. Одни осыпали меня проклятиями вслед, другие от неожиданности вскрикивали. Я бежал, обгоняя птиц, и чуть не пришиб рыжего кота, усевшегося на одной из клумб. Я обогнал вернувшихся из города Дирга и компанию, я затоптал молодой, неуверенно выползший из земной тверди цветок. Я положил так много на пути к успеху, что совсем не заметил, как оказался на полигоне.