Гениальный безумец(изд.1993)
Шрифт:
Доуэль неожиданно замолк, так как вспомнил о том, что в известной степени подкрепляло предположение Ларе.
Артур сам присутствовал при некоторых опытах своего отца. Профессор Доуэль вливал в сосуды погибшей собаки нагретую до тридцати семи градусов Цельсия питательную жидкость с адреналином — веществом, раздражающим и заставляющим их сокращаться. Когда эта жидкость под некоторым давлением попадала в сердце, она восстанавливала его деятельность, и сердце начинало прогонять кровь по сосудам. Мало-помалу восстанавливалось кровообращение, и животное оживало.
«Самой важной причиной гибели организма,— сказал тогда
«Значит, так можно оживить и человека? — спросил Артур».
«Да,— весело ответил его отец,— я берусь совершить воскрешение и когда-нибудь произведу это «чудо». К этому я и веду свои опыты».
Оживление трупа, следовательно, возможно. Но возможно ли оживить труп, в котором тело принадлежало одному человеку, а голова — другому? Возможна ли такая операция? В этом Артур сомневался. Правда, он видел, как отец его делал необычайно смелые и удачные операции пересадки тканей и костей. Но все было не так сложно, и это делал его отец.
«Если бы мой отец был жив, я, пожалуй, поверил бы, что догадка Ларе о чужой голове на теле Анжелики Гай правдоподобна. Только отец мог осмелиться совершить такую сложную и необычайную операцию. Может быть, эти опыты продолжали его ассистенты? — подумал Доуэль.— Но одно дело оживить голову или даже целый труп, а другое — пришить голову одного человека к трупу другого».
— Что же вы хотите делать дальше? — спросил Доуэль.
— Я хочу разыскать эту женщину в сером, познакомиться с ней и раскрыть тайну. Вы поможете мне в этом?
— Разумеется,— ответил Доуэль.
Ларе крепко пожал ему руку, и они начали обсуждать план действий.
Веселая прогулка
Через несколько дней Ларе был уже знаком с Брике, ее подругой и Жаном. Он предложил им совершить прогулку на яхте, и предложение было принято.
В то время как Жан и рыжая Марта беседовали на палубе с Доуэлем, Ларе предложил Брике пройти вниз осмотреть каюты. Их было всего две, очень небольшие, и в одной из них стояло пианино.
— О, здесь даже есть инструмент! — воскликнула Брике.
Она уселась у пианино и заиграла фокстрот. Яхта мерно покачивалась на волнах. Ларе стоял возле пианино, внимательно смотрел на Брике и обдумывал, с чего начать свое следствие.
— Спойте что-нибудь,— сказал он.
Брике не заставила себя упрашивать. Она запела, кокетливо поглядывая на Ларе. Он ей нравился.
— Какой у вас... странный голос,— сказал Ларе, испытующе глядя ей в лицо.— В вашем горле как будто заключены два голоса: голоса двух женщин...
Брике смутилась, но, быстро овладела собой, принужденно рассмеялась.
— О да!.. Это у меня с детства. Один профессор пения нашел у меня контральто, а другой — меццо-сопрано. Каждый ставил голос по-своему, и вышло... притом я недавно простудилась...
«Не слишком ли много объяснений для одного факта? — подумал Ларе.— И почему она так смутилась? Мои предположения оправдываются. Тут что-то есть».
— Когда вы поете на низких нотах,— с грустью заговорил он,— я будто слышу голос одной моей хорошей знакомой... Она была известная певица. Бедняжка погибла при железнодорожном крушении.
Брике посмотрела на Ларе уже с нескрываемым страхом. Она поняла, что этот разговор ведется Ларе неспроста.
— Бывают люди, очень похожие друг на друга...— сказала она дрогнувшим голосом.
— Да, но такого сходства я не встречал. И потом... ваши жесты... вот этот жест кистью руки... И еще. Вы сейчас взялись руками за голову, как бы поправляя пышные пряди волос. Такие волосы были у Анжелики Гай. И так она поправляла капризный локон у виска... Но у вас нет длинных локонов. У вас короткие, остриженные по последней моде волосы.
— У меня раньше были тоже длинные волосы,- сказала Брике, поднимаясь. Ее лицо побледнело, кончики пальцев заметно дрожали.— Здесь душно... Пойдемте наверх...
— Погодите,— остановил ее Ларе, также волнуясь,— мне необходимо поговорить с вами.
Он насильно усадил ее в кресло у иллюминатора.
— Мне дурно... Я не привыкла к качке! — воскликнула Брике, порываясь уйти. Но Ларе как бы нечаянно коснулся руками ее шеи, отвернув при этом край колье. Он увидел розовевшие рубцы.
Брике пошатнулась. Ларе едва успел подхватить ее: она была в обмороке.
Художник, не зная, что делать, брызнул ей в лицо прямо из стоявшего графина. Она скоро пришла в себя. Непередаваемый ужас засветился в ее глазах. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга. Брике казалось, что наступил час возмездия. Страшный час расплаты за то, что она присвоила чужое тело. Губы Брике дрогнули, и она чуть слышно прошептала:
— Не губите меня!.. Пожалейте...
— Успокойтесь, я не собираюсь губить вас... но я должен узнать эту тайну.— Ларе поднял висевшую как плеть руку Брике и сильно сдавил ее.— Признайтесь, это не ваше тело? Откуда оно у вас? Скажите мне всю правду!
— Жан! — попыталась крикнуть Брике, но Ларе зажал ей рот ладонью, прошипев в самое ухо:
— Если вы еще раз крикните, вы не выйдете из этой каюты.
Потом, оставив Брике, он быстро запер дверь каюты на ключ и плотно прикрыл раму иллюминатора.
Брике заплакала как ребенок. Но Ларе был неумолим.
— Слезы вам не помогут! Говорите скорее, пока я не потерял терпения!
— Я не виновата ни в чем,— заговорила Брике всхлипывая. Меня убили... Но потом я ожила... Одна моя голова... на стеклянной подставке... Это было так ужасно!.. И Тома голова стояла там же... Я не знаю, как это случилось... Профессор Керн — это он оживил меня... Я просила его, чтобы он вернул мне тело. Он обещал... И привез откуда-то вот это тело...— Она почти с ужасом посмотрела на свои плечи и руки.— Но когда я увидела мертвое тело, то отказалась... Мне было так страшно... Я не хотела, умоляла не приставлять моей головы к трупу... Это может подтвердить Лоран: она ухаживала за нами, но Керн не послушал. Он усыпил меня, и я проснулась вот такой. Я не хотела оставаться у Керна и убежала в Париж, а потом сюда... Я знала, что Керн будет преследовать меня... Умоляю вас, не убивайте меня и не говорите никому... Теперь я не хочу остаться без тела, оно стало моим... Я никогда не чувствовала такой легкости движений. Только болит нога... Но это пройдет... Я не хочу возвращаться к Керну!