Гений дзюдо
Шрифт:
– Зачем во дворе? – спокойно сказала мама. – Перейдешь дорогу. Там побудешь в сквере, на лавочке. Хотя бы минут сорок. А то погода вон какая хорошая, а вы у меня все дома сидите и сидите.
– Мама, – честно сказал я. – Я боюсь!
– Не надо бояться, Лева! – сказала мама и стала сама надевать на меня куртку. – Не надо бояться. Входишь в лифт с коляской, складываешь коляску, нажимаешь на кнопочку. Потом выходишь из лифта, раскладываешь коляску, закрываешь дверь. Потом тихо-тихо везешь по ступенькам коляску. Ногой открываешь
Конечно, и я, и мама хорошо знали, чего именно я боялся больше всего – слишком пристального внимания со стороны моих друзей во дворе.
Но надо же было такому случиться, что все они куда-то исчезли как раз в тот момент, когда я вышел из дома! Я спокойно и деловито пошел, толкая коляску с братом впереди себя, прочь со двора. И, воровато оглянувшись, перешел улицу Трехгорный вал.
Затем я оказался в родном скверике, сел на лавочку и сразу увидел Колупаева.
Колупаев подошел ко мне, чинно пожал руку и вежливо заглянул в коляску.
– Твой, что ли, брательник?
– Ну да, – неохотно подтвердил я. – Мишкой звать. Спит.
– Понятно, – сказал Колупаев. – А то я вижу, тебя все нет и нет. А ты, значит, это… в няньки подался.
Повисла тяжелая пауза.
– Как он вообще… Ведет себя как? – вдруг поинтересовался Колупаев.
Я недоверчиво посмотрел на друга. Но Колупаев смотрел на меня, бесхитростно моргая белесыми ресницами, и в его взгляде не было никакого подвоха.
И тогда я понял, что должен отвечать солидно и спокойно.
– Нормально ведет, – поджал я плечами. – Орет только много. Спать не дает, гад.
Мы еще немного посидели.
– Ладно! – сказал Колупаев. – Давай. До встречи. Долго еще тебе?
– Примерно полчаса, – сказал я.
Колупаев ушел, вразвалочку шагая по зеленой аллее. А я вдруг увидел сразу, какой вокруг чудесный майский день. Как пахнет наша молодая листва, и как бьет через крыши наше солнце.
Я послушно досидел с братом еще тридцать пять минут.
Быстро перевез коляску через трамвайные пути. Поднялся на наш шестой этаж. Позвонил в дверь.
Мне открыла мама, вытирая мокрые руки о фартук.
– Мам! – заорал я. – Можно я теперь пойду во двор погуляю? А? Очень погода хорошая.
– Иди! – сказала она и улыбнулась. – Иди. Только приходи не поздно. Я тебя еще научу пеленки стирать.
И я побежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
Двор ждал меня, пустой и прохладный. Весь такой солнечный.
Я стоял и смотрел на наш двор. На наш маленький двор с колясками и мамашами, с пенсионерами на лавочках, с бродячими кошками и мокрым весенним мусором в углах.
Я стоял и не понимал, что же случилось. Что же со мной случилось.
Потом отошел от дома на несколько шагов и посмотрел на наши окна.
Куртка кофейного цвета
В детстве я очень не любил покупать одежду. Это была просто беда. При виде магазина с одеждой я начинал ныть, скулить и изворачиваться, как уж. Иногда мама покупала что-то и без меня. Но это было весьма рискованно. Я мог просто отказаться носить новую одежду, потому что очень любил старую. И занашивал ее просто до умопомрачения.
Но в какой-то момент умопомрачение кончалось. И тогда мама говорила максимально строгим голосом:
– В чем ты ходишь, а? Какой кошмар! Просто оборванец какой-то. Нищий. Мне стыдно с тобой по улицам ходить! Завтра мы идем с тобой в магазин. Без всяких разговоров! Ты меня хорошо понял?
И мы шли. Мы шли по Трехгорному валу, затем переходили через улицу Красная Пресня в ее самом широком месте, затем мы подходили к огромному дому на площади, который и был Краснопресненским универмагом.
Я помню, как мама помедлила, собираясь с духом, затем она вздохнула, крепко взяла меня за руку и повела внутрь.
Никогда не забуду того чувства, с которым я впервые переступил этот волшебный порог! В магазине играла музыка, на полках и полочках виднелись различные товары, от прилавка к прилавку медленно и чинно ходили люди, а в центре зала, в самой его середине стоял милиционер.
Здесь были фарфоровые сервизы на шесть и на двенадцать персон, ножи столовые, чайники электрические со шнуром, утюги, наборы банок для сыпучих продуктов, атласные подушки и верблюжьи одеяла – всего теперь и не упомнишь…
Честно говоря, мама еще никогда не покупала мне новые вещи в таком огромном магазине.
– Не верти головой, – попросила она. – Тут потеряться можно запросто. Ищи тебя потом по всем закоулочкам.
Мы уже подошли к огромной высокой лестнице, как вдруг мамин взгляд случайно упал на стеклянную вазу с голубым рисуночком.
– Лева, а как ты думаешь, нам нужна такая ваза? – дрогнувшим голосом спросила она меня.
Я лишь равнодушно пожал плечами.
– Ну ладно, это потом, – твердо сказала мама и уже взяла меня за руку, как вдруг опять ее отпустила и сделала несколько нетвердых шагов к прилавку. Вернулась она оттуда довольно быстро и выглядела слегка бледной.
– Что с тобой? – участливо спросил я, как хороший сын.
– Со мной ничего! – твердо и ясно ответила она. – А вот у них что-то явно с головой не в порядке. Пятнадцать рублей за какую-то вазу!
– Слушай, не хочешь – не покупай, но ругаться-то зачем? – зашипел я. – Кстати, нам действительно нужна такая ваза.
– Знаешь что, ты меня не учи, ученый выискался, – нахмурилась мама. – И вообще, нам, между прочим, с тобой нужно на третий этаж, в детский отдел. Нам с тобой нужна одежда, а не товары массового спроса.