Гений пустого места
Шрифт:
Кузя подумал секунду, а потом выдал:
— К процессу турбулентного течения газа в турбине! Именно этой проблемой занято наше отделение!
— Ваше отделение было занято этой проблемой еще в девяносто первом году, когда мы институт окончили! И с тех пор ни хрена не продвинулось! Турбулентное течение газа в турбине по-прежнему остается загадкой для всего прогрессивного человечества! Так, может, вы пока на досуге обсчитаете мои дурацкие, дешевые и ненаучные трубы для газопровода?!
Так как Хохлов спрашивал — именно спрашивал, а не орал просто так, — Кузя решил, что победил в дискуссии, а потому ответил очень
— Нет.
Хохлов опешил:
— Что — нет?
— Наше отделение, — веско сказал Кузя, — не станет заниматься твоими трубами. Я Димону уже говорил. Если он взял у тебя деньги, значит, он должен их тебе вернуть. Мои сотрудники…
— Они такие же твои, как и мои, — тихо сказал Пилюгин.
Оказалось, что он давно уже отнес Степку, вернулся в комнату и слушает их со странной, болезненной улыбкой на лице. Ольги, наоборот, не было видно.
— Наши с тобой сотрудники, — продолжал Пилюгин, — хотят зарабатывать, Кузя. Ну, хоть что-нибудь. Им всем по памятнику нужно поставить на Аллее звезд, что они не бросают работу и не уходят, как ты говоришь, пиво продавать. Они из последних сил держатся, ты понимаешь или нет? Мне… — Он замолчал на секунду, и Хохлову показалось, что замолчал для того, чтобы удержать себя в руках, не сорваться в крик и битье посуды. — Мне очень трудно достаются заказы, Кузя. И то, что они у нас есть, и отделение все еще не пошло по миру, это только моя заслуга. Я тебе точно говорю.
— Засунь свои заказы себе в задницу, — сказал Кузя. Ему было весело. — Поду-умаешь, какой финансист! Зачем ученым, теоретикам, заметь, обсчет какого-то пошлого заводского оборудования? Может, мы тогда в колхоз всем отделением двинем, как при советской власти, а? Картошку убирать, вместо того чтобы наукой заниматься.
— Обсчет труб — это ближе к науке, чем картошка, Кузя!
— Да я даже говорить об этом не хочу. Не будем мы заниматься всякой лажей, и точка, все! Я твой зам по науке!
— Да, ты мой зам по науке, — все так же тихо и грозно подтвердил Пилюгин. — И я имею полное право…
— Никаких прав ты не имеешь, — радостно заявил Кузя и опять залихватски подтянул брюки. — Не ты меня назначил, и убрать меня ты не можешь! А без моей подписи не будет никаких обсчетов!
Хохлов переводил взгляд с одного на другого. Открывая дискуссию, он не был готов к глубине диалектических противоречий, которые вырисовывались между Пилюгиным и Кузминым. Он собирался просто всласть поцапаться с Кузей из-за того, что тот вздумал жениться на Родионовне, что, по мнению Хохлова, не лезло ни в какие ворота. Всерьез обсуждать интересы своей работы, а также работы научного отделения он не был готов.
— Съел? — спросил Кузя у Пилюгина. — Не подавился? И пусть Митяй завтра же забирает свое бабло и тащит его в какой-нибудь НИИ, где все в носу ковыряют, и пусть ему там трубы и обсчитывают! А мы не будем!
— Да это несерьезный разговор! — сказал Хохлов с досадой. — Ты чего, бредишь, Кузя?! Ну, ладно, побазарили про интересы науки, и хватит уже! Я же не просто так денег дал, я за работу заплатил! И мне нужно, чтобы она была сделана.
— Так пусть ее сделают в какой-нибудь научной помойке, а не в самом лучшем авиационном институте страны!
— Так самый лучший институт как раз и занимается аэродинамикой!
— Но не такой примитивной, не примитивной, — пропел
Он был счастлив, ему казалось, что он победил, а ему было так важно победить этих двоих хоть раз в жизни!
Они всегда его считали чудаком, почти кретином, и прощали ему странности только «за гениальность», а вот сейчас он им и без всякой гениальности покажет, где раки зимуют! Не даст он проворачивать всякие сомнительные аферы! Именно он, Дмитрий Кузмин, кандидат технических наук, заместитель начальника отделения, призван соблюдать интересы науки, и он их соблюдет, чего бы ему это ни стоило!
Вон как растерялись голубчики, смотрят друг на друга, как будто чего-то не понимают! А что тут понимать?! Ясно сказано — не будет теоретическое отделение ковыряться в каких-то ерундовых производственных обсчетах! Он, Дмитрий Кузмин, не позволит!..
Он всегда был умнее их в той науке, гранит которой они грызли вместе столько лет! Он раньше всех защитился, он писал самые забойные научные статьи, он почти сделал гениальное открытие! Не повезло — оказалось, что лет за десять до него такое же открытие сделал какой-то американец, хотя Кузя шел другим путем! Другим, совершенно другим!.. Он был умнее их, и все равно они постоянно оказывались впереди, им доставались самые красивые девушки, самые модные джинсы и самый дорогой портвейн! Вот теперь посмотрим, чья возьмет, — покрутитесь-ка, поюлите, поуговаривайте меня! А я не дамся! Мне-то что? Мне от ваших пятидесяти тысяч хорошо если штуку отстегнут, а я и без вашей штуки нынче полный кум королю и сват министру!
— Нам все равно нужны деньги, — произнес Пилюгин, и Кузе показалось, что он слышит умоляющие нотки в его голосе. — У нас дом не достроен, пол-отделения в общаге живет! Дом же паевой, нам нужно деньги вносить! А откуда я их возьму, если ты все мои заказы…
— А вот это мне по барабану, — перебил его Кузя, — где ты их возьмешь! Я сам в общаге пятнадцать лет живу, и ничего, все у меня нормально! И остальные пусть поживут! Ты-то чего переживаешь, Димон? Ты же сам в полном шоколаде!
— Стоп, — приказал Хохлов. — Димон, это что значит? Неужели мой заказ не будет выполнен?! Осталось три недели до моей поездки на завод!
— Подожди, — попросил Пилюгин, — подожди, Мить, мы же еще ни о чем не договорились!
— Считай, что договорились! — сказал Кузя, сел и опять стал листать журнал. — В моем отделении коммерции никогда не будет!
Он пролистал несколько страничек и добавил громко:
— О! Опять бабы голые! Слушай, Митяй, а ты интернетскую порнуху смотришь?..
— Я тебя убью, — вдруг отчетливо выговорил Пилюгин, быстро подошел и неловким движением стукнул Кузю по уху. Тот — от изумления, наверное, — ойкнул, завалился на бок и взялся за голову.
— Э! Э! — предостерегающе начал Хохлов, когда Пилюгин полез за завалившимся Кузей на диван с явным намерением еще раз ему двинуть. — Димон, ты что?! Ты чего?! Кончай, Димон! Хорош, тебе говорят! Вот ё-моё!
На диване продолжалась потасовка, совсем не мужская, а какая-то кошачья — там что-то возилось, двигалось, пищало и перекатывалось с боку на бок!..
Хохлов глупо бегал вокруг и пытался оторвать закадычных друзей и коллег друг от друга, и все ему не удавалось, но потом он вдруг сообразил, как нужно действовать, тоже залез на диван и моментально разбросал их в разные стороны.