Гений страсти, или Сезон брачной охоты
Шрифт:
Мы все были в сборе, не хватало… только Марка. Казалось, сейчас откроется дверь, и он войдет, отпустит какую-нибудь шуточку… И все засмеются, переглядываясь друг с другом. Но это была иллюзия… Марка с нами больше нет.
Я все стояла и смотрела на своих сотрудников. Наконец я заговорила.
– Я собрала вас сегодня по очень печальному поводу… – начала я. – Убит один из наших сотрудников, Марк Свешников. Есть все данные, чтобы полагать: его убийство и пропажа каннского ролика – явления одного порядка. Капитан полиции, Ершов Валерий Николаевич, уже допросил всех вас. Я хочу знать: что вы ему сказали? Я не сообщила ему
Все загалдели разом.
– Я… я… – всхлипнула Тамара Петровна. – Я ничего ему не сказала.
– Я думал только о Марке в тот момент, – вырвалось у Никиты. – Ни о каком ролике я не…
– О ролике я промолчал, – Гришин усталый голос потонул в общем шуме, но он сидел рядом со мной, и я его услышала.
– Нет, – Ульяна разжала губы и выдавила: – Я не говорила об этом. Я вообще старалась не упоминать о наших профессиональных делах. Хотя Ершов расспрашивал меня, и еще… – Ульяна запнулась. – Спрашивал: не было ли между нами… романчика! – Это слово Ульяна почти выплюнула. А я представила, как все это прозвучало в устах Ершова: отечески снисходительно. Вроде, как эдакий разговор «по душам».
– А я, честно, – забыла, – призналась Ирочка. – На меня столько всего свалилось в последнее время, столько всяких переживаний, что у меня этот ролик совсем из головы вылетел… – Ее голос задрожал, и Гриша успокаивающе погладил ее по руке.
Мне вдруг стало почти весело.
– Значит, о ролике наша доблестная полиция ничего не знает? Уже хорошо. Можно сказать – замечательно! А я думала… я боялась…
Я запнулась и обвела «своих» взглядом.
«Ты думаешь, что мы – стукачи какие-то, – читала я в их взглядах, – и не понимаем, что можно говорить, а чего – нельзя? Ты думаешь, ты одна болеешь за свое дело, переживаешь, если что-то не клеится и не складывается? А мы просто работаем за зарплату, мечтаем в конце рабочего дня поскорее оказаться дома и выкинуть из головы все, что связано с нашей вечной суетой, «креативными идеями», нервотрепкой и обсуждением очередного заказа и самодуров-заказчиков? Да ведь у нас здесь просто кипят страсти и ставки растут, как во время матча «Реал-Мадрида» и «Барселоны». Неужели ты раньше этого не замечала?»
Неожиданно у меня комок встал поперек горла.
– Простите… и спасибо, – я села на место.
И в этот момент Тамара Петровна озвучила вопрос, который, видимо, волновал всех:
– И что теперь дальше будет?
И я дала единственно возможный честный ответ:
– Не знаю.
После нашего «внепланового» совещания Ирочка вновь приготовила для всех кофе, и я сказала, что на сегодня работа окончена – в связи с форс-мажорными обстоятельствами, и все могут идти по домам. Кто хочет. Все дружно выразили свое желание остаться. Даже Тамара Петровна, которая обычно пользовалась каждым удобным случаем, чтобы отпроситься пораньше и отправиться домой, к Вазгену и к Арсюше.
Времени у нас было мало, просто в обрез, но мне показалось, что мы сможем все. Мы снова – единая команда, и мы свернем горы… Я вызвала Никиту и дала ему задание – восстановить ролик! От шока он на минуту потерял дар речи. В ответ на его возражения
– Кто из нас начальник? Ты или я? Возражения не принимаются, более того – они отметаются с ходу. Ты у нас – товарищ творческий, так что постарайся. Все равно у нас другого выхода нет, – заявила я. – Ролик мы должны восстановить во что бы то ни стало!
Никита помолчал.
– Это нереально. Я… не смогу.
– Сможешь! Я даже не сомневаюсь в этом, иначе бы не дала тебе такое дурацкое задание. Поверь мне! Если бы я в тебе сомневалась или не знала твоих возможностей, не сказала бы тебе это. И ты бы вообще не работал у меня. Мне какие-то другие люди не нужны. Я долго собирала свою команду. Она строилась как по кирпичикам, один к одному. Это – наш шанс. Идея – отличная, если не сказать – гениальная, и мы должны участвовать в фестивале. И получить награду! Я верю в наши силы.
– Уговорили, – буркнул Никита. – Но если что…
– Я все поняла. Если идея застопорится или выйдет что-то не то, то я и буду считаться виноватой. Я и только я.
– И еще… я хотел спросить…
– Спрашивай! – я взяла в руки ручку. – Я постараюсь ответить на любой твой вопрос.
– Смерть Марка как-то связана с этим роликом?
Я поставила ручку на острие, она упала и покатилась к краю стола. Я перехватила ее и посмотрела Никите прямо в глаза:
– Честно?
Он кивнул.
– Я не знаю… Я просто узнала о смерти Марка – и все. Все мои мысли спутались. Как так получилось? Почему? Будем считать, что твой вопрос открыт, но на него пока нет ответа.
– Я понял. – Никита нахмурился и прибавил: – Я постараюсь восстановить наш ролик.
– Да… – я с горечью улыбнулась. – Спасибо. Постарайся, пожалуйста.
Ластик, найденный мною у Гришиной двери, не шел у меня из головы. А если это Никита? Если он одним махом убрал Марка и напал на Гришу, а до этого напал на меня? Что тогда?..
Вопросы эти были просто дурацкими, они мне очень не нравились. Я сердито засопела и волевым усилием заставила себя сосредоточиться на текущих делах.
На следующее утро, ближе к десяти часам, в кабинет заглянула Ирочка. Вид у нее был виноватый.
– Там к вам… пришли… – она махнула рукой.
– Я же просила: ни с кем меня не соединять, никого не пропускать ко мне.
– Это мать Марка, Ирина Алексеевна.
– Ирина Алексеевна?! – маму Марка я видела всего один раз в жизни. В памяти мелькнула женщина с интеллигентным лицом, седыми волосами и печальными глазами. Отец Марка умер, когда ему было двенадцать лет, и мать воспитывала его одна. – Хорошо. Проси ее. Приготовь чай.
Ирина Алексеевна была очень бледна. Она вошла, слегка пошатываясь.
– Ирина Алексеевна! – кинулась я к ней. – Я бы сама к вам приехала, если бы вы мне позвонили! Я просто думала… простите… это все так неожиданно…
Она сжала мою руку.
– Это вы меня простите… я должна была вам позвонить… предварительно… поставить в известность о своем приезде…
– Нет-нет, все нормально. Вы чаю хотите?
– Нет… Марк… – она запнулась. – Я не могла поверить, подумала, что это какая-то чудовищная ошибка! Что сейчас мне позвонят и извинятся за ложное сообщение. Но потом… когда до меня дошло, что это правда… – она замолчала и уставилась пустыми глазами куда-то прямо перед собой.