Гений
Шрифт:
Юджин слушал и думал о Сюзанне. Его взгляд невольно обращался в ее сторону. Он разговаривал с миссис Дэйл, с Генриеттой Тенмон, с Люком Севирасом, с мистером и миссис Дьюла, с Паялеем Стояном (который был теперь специальным корреспондентом какой-то газеты) и с другими, а сам ни на минуту не забывал о ней. Как она прелестна! Как очаровательна! Если бы еще хоть раз в жизни насладиться любовью такой девушки!
Гости начали разъезжаться, Анджела и Юджин провожали их. Поскольку Сюзанна все еще была занята исполнением своих обязанностей, миссис Дэйл тоже задержалась, продолжая беседовать с Артуром Скалджером. Юджин ходил из студии в переднюю и обратно, поглядывая украдкой на Сюзанну, скромно стоявшую у самовара и чашек. Давно не видел он такого молодого и свежего существа. Она напоминала ему только что распустившуюся белую водяную лилию. Она была свежа, как ветка цветущей яблони, как первая сочная весенняя травка. Глаза ее были ясны, как прозрачный ключ, а кожа — белее слоновой кости. Ее не коснулись еще ни усталость, ни забота, ни черные мысли, — все в ней говорило о здоровье и счастье. «Какое лицо!» — восторгался он, издали наблюдая за ней. — Трудно себе представить более прелестное создание. Она сверкает, как солнечный луч.
Перед его глазами встал образ Фриды Рот, а из далекого-далекого прошлого вынырнуло воспоминание о Стелле Эплтон.
Молодость, молодость! Что в этом мире может быть прекраснее и желаннее? Что может сравниться с нею? После пыльных грязных улиц, после печального зрелища старости и увядания (морщинки у глаз, складки кожи на шее, массаж, румяна, пудра) вдруг — настоящая молодость, не только тела, но и души, — глаза, улыбка, голос, движения — все молодое. Такое чудо невозможно изобразить на полотне! Кто мог бы на это отважиться? Кому это удавалось?
Юджин пожимал гостям руки, кланялся, деланно улыбался, смеялся, шутил, но думал неотступно об одном — о чуде, каким была молодость и красота Сюзанны Дэйл.
— О чем это ты замечтался? — спросила Анджела, подходя к мужу, который уселся в качалку у окна и при свете догорающей зари следил за игрой серебристо-серых и фиолетовых бликов на поверхности воды. В воздухе носились запоздалые чайки. Огромная фабрика на противоположном берегу выбрасывала из высоких труб спирали черного дыма. В ее стоглазой стене замерцали огоньки. Едва на соседней башне пробило шесть, раздался пронзительный рев сирены. Стоял конец февраля, и день был холодный.
— Да так, смотрю в окно. Красиво, — устало ответил он.
Анджела не поверила ему. Какая-то смутная тревога закралась ей в душу, но прошло то время, когда они могли ссориться из-за того, о чем Юджин думал. Слишком уж богато и беспечно им жилось. И все же ее мучило беспокойство.
Для Сюзанны Дэйл эта встреча прошла в сущности незаметно. Мистер Витла очень милый, приятный и красивый мужчина, а миссис Витла очень мила и моложава.
— Мама, ты смотрела из окна квартиры мистера Витлы?
— Да, детка, смотрела.
— Правда, чудный вид?
— Прекрасный!
— А тебе, мама, не хотелось бы жить на Риверсайд-Драйв?
— Возможно, мы когда-нибудь там и поселимся.
Миссис Дэйл задумалась. Да, Юджин интересный мужчина — молодой, блестящий, талантливый. Какую ошибку совершают молодые люди, когда так рано женятся. Вот вам преуспевающий человек, он принят в высшем обществе, у него привлекательная внешность, весь мир, можно сказать, открыт перед ним, а он женат на женщине, которая хоть и очень мила, но все же никак ему не пара.
«Ну что ж? — подумала она. — Такова жизнь. Стоит ли над этим задумываться? Каждый живет, как может».
Она решила, что недурно было бы написать на эту тему рассказ и попросить Юджина напечатать его в одном из своих журналов.
Глава II
Пока происходили эти события, дела «Юнайтед мэгэзинс» неуклонно улучшались. Уже к концу первого года Юджин справился со многими трудностями как в рекламе, так и в издательском деле, и теперь они больше не беспокоили его, а к концу второго года предприятие было, можно сказать, на верном пути к расцвету. Юджин приобрел в издательстве такое большое влияние, что в огромном доме, где работало свыше тысячи человек, все знали его в лицо. Перед ним лебезили и расстилались почти так же, как перед Колфаксом и Уайтом, хотя последний, по мере того как улучшалось общее положение дел, становился все более властной и внушительной фигурой. Этот человек, получавший двадцать пять тысяч в год и имевший звание вице-президента, боялся, как бы новый директор не забрал себе всю власть. Его крайне раздражала самоуверенность Юджина, так как тому действительно недоставало такта и, вместо того чтобы держаться скромно, он склонен был подчеркивать свои заслуги. Он то и дело сообщал Колфаксу о своих новых успехах, не смущаясь присутствием Уайта, которого попросту не замечал. То он заполучил видного автора, то раздобыл новую рукопись для того или иного журнала, то придумал остроумный способ улучшения работы отделов или же заключил новый прибыльный контракт на изготовление реклам. Стоило ему появиться в кабинете президента, как он становился предметом всеобщего внимания — его хвалили, поздравляли, так как он вел дело энергично, и Колфакс это понимал. Уайт едва переносил его.
— Ну, какой еще подвиг удалось вам совершить? — весело спросил его однажды Колфакс в присутствии Уайта; он знал, что Юджин, как ребенок, любит похвалу и что над ним можно слегка подшутить. Уайт скрыл свое бешенство за притворной улыбкой.
— Подвигов особенных нет, но Хейз добился договора с консервной компанией Хамонд. Это значит, что в будущем году издательство получит лишних восемнадцать тысяч долларов. Пригодится, не правда ли?
— Молодчина Хейз! Черт возьми, Витла, я начинаю думать, что он, пожалуй, больше вашего смыслит в рекламе. Конечно, откопали его вы, никто не отрицает, но этот малый знает свое дело. Если бы с вами что-нибудь случилось, я непременно удержал бы его у себя.
Уайт сделал вид, будто ничего не слышит, но обрадовался и про себя решил оказывать Хейзу покровительство.
У Юджина вытянулось лицо; неожиданный интерес к успехам его помощника — в пику ему — подействовал на него, как ушат холодной воды. Не очень это приятно, когда вам противопоставляют ваших помощников и умаляют вашу собственную роль. Разве не он разыскал всех этих людей и вдохнул жизнь в предприятие? Уж не собирается ли Колфакс отвернуться от него?
— Ну что ж, — невозмутимо ответил он.
— Что это вы надулись? — как ни в чем не бывало спросил Колфакс. А-а, понимаю! Но я вовсе не в упрек вам говорю. Разумеется, вы нашли этого человека. Я только довожу до вашего сведения, что, случись с вами что-нибудь, я никуда не отпущу Хейза.
Юджин почувствовал в этих словах скрытый намек. Это было равносильно предупреждению, что он не имеет права увольнять Хейза. Колфакс не сказал этого, но такой напрашивался вывод. И Юджин вышел из кабинета, думая о том, какой неблагоприятный оборот принимает дело. Ведь если он будет подбирать толковых работников без права их увольнять, в какое положение попадет он сам, вздумай они повести себя вызывающе? Стоит им только пронюхать о таком настроении высшего начальства, — что вполне возможно благодаря Уайту, — и они набросятся на него, как львы на укротителя! Да, все это было весьма неожиданно и неприятно.
Надо сказать, что раньше подобная мысль не пришла бы Колфаксу в голову, так как Юджин был его любимцем. Но постоянные злонамеренные предупреждения и намеки Уайта принесли свои плоды. Успехи, достигнутые Юджином в реорганизации издательства, бесили Уайта. Он считал, что Юджина вознесли не по заслугам, а главное — в ущерб другим работникам. Необходимо положить этому конец. Колфакс одно время был так увлечен Юджином, что не уделял должного внимания Уайту, и тот отнюдь не согласен был с этим мириться. Несомненно, человек, который умеет подбирать хороших работников и способен вдохнуть в дело новую жизнь, — ценная находка, но как же насчет него самого, Уайта? Он знал, что Колфакс подозрителен и ревнив по натуре. Вряд ли он допустит, чтобы кто-нибудь из служащих затмил его своим авторитетом. До сих пор у Колфакса и не возникало таких опасений. Но Уайт решил заронить в него это подозрение и пробудить ревность. Он видел, что хозяин его в общем не питает большого интереса к издательскому делу, хотя, познакомившись с ним ближе и убедившись, что оно обещает быть доходным, он уже не жалел, что связался с этим делом. Его жене тоже нравилось, что знакомые постоянно расспрашивают о делах издательства, о новых журналах, книгах, художественных альбомах. Правда, издание книг было далеко не таким прибыльным делом, как производство мыла, или теплого белья, или, скажем, железнодорожные акции, с которыми имя Колфакса было особенно тесно связано, но зато оно было более почетным, и миссис Колфакс хотелось, чтобы издательство находилось в непосредственном ведении ее мужа и делало ему честь.