Гений
Шрифт:
Льюису трудно дышать. Придется производить на свет еще одного наследника. Хоть бы она еще раз закричала, он бы знал, что она жива. Ну же, кричи, кричи, чтобы я знал, что ребенок жив, ты получила, что хотела.
Он не любит Берту, но ведь без нее будет еще хуже. И он привязался к ней. Если жена умрет, он останется в доме один и управлять слугами не сможет. Берта – капитан этого корабля. Она помнит, как кого зовут и сколько кому платить. Именно страх перед ней не дает им растащить все ценное. Льюис очень ценит ее. Она – двигатель прогресса. Может, он даже когда-нибудь и полюбит ее, хотя бы чуть-чуть, как любят старого друга. Нет, он не хочет, чтобы она умерла, хотя мысленно уже видит себя свободным. Льюис переживает, ускоряет шаги. Со стены ему злобно подмигивает огромный медный щит с фамильным гербом. Кричи же, ну же, кричи!
Не в силах вынести ожидание, Льюис мчится наверх и врывается в комнаты, превращенные в родовую палату. Гостиная, за ней спальня, которую выложили резиновыми ковриками и чистыми простынями. Льюис наблюдал за этими приготовлениями несколько недель назад и не мог понять, зачем нужны такие меры предосторожности. Неужто ребенок, словно пуля, вылетает из утробы матери?
Дверь в спальню заперта, за ней слышится тихий разговор. Льюис стучит изо всех сил:
– Эй! Эй, что происходит?
Голоса стихают.
– Мистер Мюллер, это вы? – спрашивает врач.
– Как моя жена?
Врач отвечает что-то, но Льюис его не понимает.
– Берта!
Он дергает ручку, створки распахиваются, он налетает на медсестру, которая машет на него, гонит из комнаты. Льюис пытается заглянуть ей через плечо, но вторая медсестра уже закрывает перед его носом дверь.
– Немедленно объясните, что происходит!
– Пожалуйста, сэр, ступайте за мной.
– Вы слышали? Я требую…
Медсестра берет его за руку и тянет в другую комнату.
– Что вы делаете?
– Сэр, пойдемте со мной, так будет лучше для матери и ребенка.
– Я никуда не… Почему она так вопила? – Он пытается вырваться. – Отвечайте – или я выставлю вас на улицу.
– Роды прошли хорошо, сэр.
– Тогда почему они вдруг остановились? Где Берта?
– Она отдыхает, сэр. Она очень устала.
– Устала? Что значит «устала»?
– Роды – тяжелый труд, сэр. – Медсестра совершенно спокойна, но Льюису почему-то кажется, что она над ним издевается.
– Я хочу ее видеть.
– Прошу вас, сэр, спуститесь вниз. Как только врач посчитает возможным…
– Чушь! Берта – моя жена, я в своем доме и пойду туда, куда захочу. – Он разворачивается, но медсестра встает на его пути.
– Вам нужно дать ей отдохнуть, сэр.
– Вы уже все сказали. Пропустите меня.
– Я могу попросить врача выйти и поговорить с вами, если желаете.
– Да, и немедленно.
Она склоняет голову и уходит. Льюис остается один.
Через пять минут появляется врач. Он, как мог, привел одежду в порядок, и все же на воротничке остались пятна крови. Льюис потрясен.
– Поздравляю вас, мистер Мюллер! У вас родилась дочь!
Дочь! Это невозможно. Ему нужен сын. Надо сказать доктору попробовать еще разок.
– Где Берта?
– Она отдыхает.
– Мне надо с ней поговорить.
– Ваша жена прошла через тяжелейшее испытание. – Руки врача дрожат. – Сейчас нужно дать ей отдохнуть.
– С ней что-нибудь случилось?
– Ровным счетом ничего. Как я и сказал, она устала, но совершенно здорова.
Ну, Льюис-то не дурак. С Бертой точно что-то случилось. Он снова повторяет вопрос. Врач снова успокаивает его. Но руки… руки-то дрожат. Льюису приходит в голову еще одно:
– Может, что-то не так с ребенком?
Доктор открывает рот, но Льюис перебивает:
– Я хочу ее видеть. Немедленно. Отведите меня к ней.
Доктор колеблется.
– Пойдемте, – наконец говорит он.
Они проходят через гостиную, и Льюис думает, что будет, если ребенок умрет. Придется попытаться снова. Но похоже, так и так придется. Девочка никого не устроит. Если она умрет, Льюис расстроится, но больше из-за Берты. Она выносила и родила ребенка одна, без всякой его помощи. Берта не успокоится, пока не увидит на своей груди живого младенца. Она столько сил вложила, так надеялась. Льюис должен сделать все, чтобы подарить ей этот момент счастья. Если ребенок умрет, он возьмет себя в руки и постарается поскорее подарить ей нового.
Доктор что-то говорит, но Льюис его не слушает. «Такое иногда случается…»
Случается, а как же. Младенцы часто рождаются мертвыми, он это и сам знает. Его мать родила мертвого младенца, еще до Льюиса. Хватит уже. Ему хочется сказать врачу, будьте мужчиной.
Они проходят в спальню. Служанка, бог ее знает, которая из двух, держит сверток. Тихо, спокойно, поскрипывает кресло-качалка. Виден лишь красный кусочек кожи. Сверток коротко всхлипывает. Живой.
Льюис не думал, что обрадуется. Он как-то не подготовился. Еще не видя лица девочки, он уже знает, что будет ее любить. И любить не так, как любил прежде. Прежде мир вращался вокруг него одного. А сейчас ему отчаянно хочется защитить этот комочек.
Врач берет сверток из рук служанки. Льюис почти вырывает у него свою дочь. Свою девочку. А то у врача руки дрожат – еще уронит.
Доктор показывает, как держать головку, кладет ребенка на согнутый локоть Льюиса. Лица по-прежнему не видно, его закрывает уголок одеяльца.
– Я хочу на нее посмотреть.
– Поймите, – испуганно говорит доктор, – предсказать такое невозможно. – И откидывает ткань.
Льюис смотрит на дочь и ничего не понимает. Кажется, ему подсунули китайчонка. Неужели Берта изменила ему? Что происходит? Ротик маленький, язычок торчит набок, и глаза… Узкие, веки со складками, на радужке белые пятнышки. Врач говорит об умственном отставании, о методиках лечения, Льюис слышит его, но не понимает.