Гений
Шрифт:
– С вас тридцать баксов.
– Ни фига себе! Надеюсь, хоть фильм хороший, – сказала нам Сэм.
Мы получили три билета по пять долларов тридцать центов, и я чуть не заржал. Шел «А все из-за Винндикси», фильм про верного пса маленькой девочки. Мы протиснулись мимо билетера и увидели Гудрейса впереди, в очереди за попкорном и напитками. Я аж подпрыгнул. Понадобилось могучее усилие воли, чтобы не смотреть в его сторону и не придушить эту погань на месте. На секунду я вдруг ощутил, что он – моя собственность, что, утратив связь с духом Виктора Крейка, я могу восстановить уважение к собственным творческим способностям, влияя на поступки и в конце концов захватив
И вдруг восторг исчез, его сменило отвращение. Я внезапно понял, что это – не открытие выставки. Это – настоящая жизнь. И Гудрейс – реальный, живой человек. И момент этот – душный кинотеатр, глупая слежка, Сэм – тоже реальный. В зале было полно детей, и я заметил выражение лица Сэм. Да, пожалуй, она права. Выбор фильма был неслучайным. Просто удивительно, как легко сложилась картинка. Гудрейс пришел сюда, чтобы посмотреть на зрителей, а не на экран. Да, он был реальным, этот человек, достаточно реальным, чтобы схватить кого-нибудь за горло. Я постарался успокоиться.
Гудрейса нельзя было выпускать из виду, поэтому мы разделились. Я сел в задних рядах, Стаки в центре зала, а Сэм устроилась внизу у левого выхода. Не лучший расклад, но тут уж ничего не поделаешь. Сойдет. Основная наша задача – дать Гудрейсу расслабиться и насладиться швепсом.
Он вошел в зал, когда свет уже погас и началась реклама. Я видел, как он тенью скользнул вправо, устроился в полностью незанятом ряду и оказался ближе всего ко мне. Гудрейс сидел немного позади меня, поэтому смотреть на него, не привлекая к себе внимания, мне было сложновато. Время от времени я на секунду оглядывался и снова поворачивался к экрану. В промежутках я воображал всякие ужасы. Старые черно-белые фотографии так и мелькали у меня перед глазами.
Фильм имел большой успех. Дети смеялись и плакали. Содержание я вам пересказать не смогу, потому что большую часть из 106 минут глядел на часы и дожидался момента, когда можно будет снова обернуться. Через какое-то время Гудрейс сполз поглубже в кресле, так что я видел только его макушку. Его черные, густо намазанные какой-то дрянью волосы так блестели, что даже отражали синие и белые вспышки экрана. Умом я понимал, что наблюдение мое бессмысленно, потому что ни лица его, ни рук я не видел. Но я все же надеялся, что мое присутствие как-то защитит семьи, сидевшие поблизости от него.
Пошли титры. Я оглянулся. Гудрейс исчез. Я подождал, пока встанет Стаки, и мы строем пошли вверх по проходу.
Как мы и надеялись, он оказался незаконопослушным гражданином и оставил на подлокотнике стаканчик, полный тающего льда, и корыто из-под попкорна. Сэм аж взвизгнула от радости. Стаки принес из машины полиэтиленовый пакет для улик, присел на корточки и принялся за работу. Неожиданно он замер и принюхался. Потер что-то платком.
– Ох ты ж ё!
– Что случилось?
– Чувствуете?
Пахло попкорном, и подсолнечным маслом, и искусственным ароматизатором. И был еще какой-то странный запах – как в давно не чищенном бассейне. Поровну хлорки и пота.
– Это сперма, – сказал Стаки.
К лету я давно махнул рукой на украденные картинки, а потому удивился и очень обрадовался, услышав в телефонной трубке голос сержанта Трега.
– Ну что ж, – сказал Трег, – поздравляю, нашли мы ваше имущество.
– Где?
– На интернет-барахолке.
Правда, оказалось, что это не совсем его заслуга. С тех пор как младший сын Трега пошел в школу, у жены образовалась масса свободного времени. От скуки она стала слоняться по аукционам в Интернете и практически поселилась в сети. Трегу надоело, что она скупает в кошмарных количествах кружки с гномиками и изделия из кашемира, и решил пристроить ее к делу. Посадил за компьютер, дал в руки снимки украденных картин и велел порыться как следует, не продается ли где нечто подобное. Строго между нами, он вовсе не надеялся, что ей повезет, потому что за три года она ничего стоящего не нашла. Трег просто хотел ее чем-нибудь занять, пока дом не превратился в гигантскую свалку. И тут, держитесь крепче, в разделе «Живопись/Современное искусство/1950 – настоящий момент» она откопала рисунки, подозрительно похожие на работы Крейка.
Идентификационный номер продавца был pps2764, и жил этот продавец в Нью-Йорке, штат Нью-Йорк. В фотогалерее каждый мог насладиться пятью полноценными репродукциями и большим количеством фрагментов.
«Пять рисунков известного художника ВИКТОРА КРЕЙКА. Рисунки связаны единой композицией».
Тут прилагалась увеличенная копия, демонстрирующая, как соединяются листы.
«Сумеречные работы Виктора Крейка располагаются где-то посредине между экспрессионизмом и абстракционизмом, однако это не обычная в наши дни эксплуатация модернизма. Нет, скорее, художник намеренно использует прием бриколажа, [44] соединяя в своем творчестве самые смелые элементы поп-арта и современного фигуративизма [45] ».
44
Бриколаж – в изобразительном искусстве обозначает создание предмета или объекта из подручных материалов, а также само произведение искусства.
45
Фигуративизм (или фигуративное искусство) – направление, описывающее объекты, сохраняющие очевидное сходство со своими прототипами.
И эта бредятина продолжалась еще на полстраницы, заканчиваясь такими словами:
«В случае, если вы заинтересовались творчеством Виктора Крейка, могу предложить еще рисунки этого художника».
Больше всего меня обеспокоило не многословие и косноязычие этого псевдо-художественного описания. Больше всего меня обеспокоило, что написал его я. За исключением двух первых и последнего предложений, текст был полностью скопирован из брошюры, которую я подготовил к открытию выставки.
Особенно меня возмутила указанная цена. До сих пор только один покупатель продемонстрировал интерес к этому лоту. До конца аукциона оставалось всего шесть часов, и, похоже, других предложений не предвиделось. 150 долларов.
Правда, любой желающий мог «приобрести лот немедленно»за 500 долларов.
Я решил, что Холлистеру об этом сообщать не стоит. Он расстроится.
– Для начала надо организовать контрольную закупку. На предмет подлинности, – сказал Трег.