Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени
Шрифт:
А еще ленинградские белые ночи!..
Да, эти ночи без тьмы были у него и на Северном Урале, только тогда он был маленьким и не запомнил их. А в Ленинграде Гене предстояло увидеть, почувствовать и полюбить белые ночи во всём их великолепии – это торжественное безмолвие, эти свежие запахи лета, этот блеск полуночного солнца над великой и мощной Невой, над уверенной в себе Фонтанкой, трогательной Зимней канавкой, ощутить эту блистательную роскошь бытия, за которую можно простить Петру Великому и шальные питерские ливни, валом валящие с хмурых небес, и нудные осенние дождики, и ленивую весну, правда, с долгожданным огуречным запахом свежевыловленной корюшки, и буйные балтийские штормы, поворачивающие реки вспять, и мгновенно налетающие снежные бури, которые засыпают белым искрящимся пухом
Истинные петербуржцы ценят, между прочим, даже непогоду, которая учит их не суетиться и с мудростью воспринимать все преходящие сложности жизни.
И в благодатной первой половине XIX века, и в его блистательном конце Санкт-Петербург, столетний имперский град, вельможный, роскошный, с мостовой и до крыш упакованный в камень, на проспектах сияющий фонарями, как какой-нибудь Париж или Лондон, дождливый и снежный, а иногда и кокетливо солнечный, с жадностью вбирал в себя самых талантливых литераторов Российской империи, которые не могли противиться притяжению столицы: москвичей Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Алексея Феофилактовича Писемского, почти москвича Льва Толстого, уроженца Симбирска Гончарова. А могучие русские композиторы?
А ученые, политики, военачальники, промышленники, путешественники? Путь каждого из них к любому своему открытию и свершению начинался, как правило, в столице – Санкт-Петербурге.
Шло время. Поэтический Петербург легко и шумно, под звон бокалов и в папиросном дыму отметил миг перехода золотого XIX века в век XX – какой? платиновый, механизированный, автомобильный? – нет, в век науки и технологий! – оказавшийся на поверку кровавым двадцатым веком. Эйфория допустимой свободы с перерывом на стихийную, но, кажется, вполне обоснованную социальным напряжением революцию 1905 года длилась до августа 1914-го, когда под влиянием патриотически настроенных граждан звучащий слишком по-немецки Петербург был переименован в Петроград.
В 1924 году, вскоре после смерти вождя революции В. И. Ленина, город был вновь переименован – в благодарную память об Ильиче – в Ленинград.
В своих указаниях по тотальному разрушению бывшей столицы Российской империи фюрер нацистской Германии А. Гитлер назвал его Petersberg.
Но поздней осенью 1941 года самонадеянный Адольф впал в недоумение. Им овладела ненужная и пагубная во время исторических событий злость. Можно легко реконструировать ход его размышлений: «Почему они там, в России, начали сопротивляться с такой силой? Он где-то ошибся? Но этого не может быть по определению, потому что он – не ошибается! За считаные годы, всего за восемь (!) лет – допустим, не без помощи определенных сил Америки и Европы – ему удалось всё! Он не просто восстановил немецкую экономику и всю привычную немецкую жизнь с ее упорядоченностью после позорного поражения в Первой мировой войне, вогнавшего в депрессию целую нацию, – он восстановил веру немцев в законно избранную сильную власть! В него не просто поверили немецкие народные массы – он стал для них подлинным кумиром! Он не просто начал Вторую мировую войну – но уже, по сути, выиграл ее! Ему теперь принадлежали все, решительно все страны Европы либо в виде легко поверженных им территорий, либо в качестве надежных союзников за печальным исключением этой упрямой островной Британии с ее королем-заикой, а также Швеции, важно заявившей о своем “традиционном” нейтралитете, и Швейцарии с ее “вооруженным” нейтралитетом! И вот теперь (временно, разумеется!) – оказывает сопротивление этот СССР?! Почему Советский Союз стал “исключительным” противником? Почему не сдаются русские дикари? Почему не завершились победой эти два хорошо продуманных им и нарисованных на карте “Барбароссы” стремительных наступления – на Ленинград и Москву?»
Внятных ответов на эти свои вопросы Гитлер не знал.
Высокопоставленные генералы вермахта также анализировали причины поражения немецких армий под обеими столицами России – официальной и старой. Некоторые из профессиональных военных и аналитиков видели причину поражений в том, что стратегическими операциями со стороны Третьего рейха руководили в ходе операции «Барбаросса» две не равные по возможностям и не очень дружные между собой силы: верхушка вермахта, т. е. вооруженных сил Германии, и руководство Национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP) в лице ее главы ефрейтора Адольфа Гитлера – рейхсканцлер свободно мог пренебречь мнением профессионалов и всё повернуть по-своему. И поворачивал порой, причем в самый неподходящий для Германии момент. Генералитет понимал, что у противника – стратегов Советского Союза – наблюдается похожая система взаимодействия между единственной правящей партией – Всесоюзной коммунистической партией (большевиков) во главе с секретарем ее Центрального Комитета Иосифом Сталиным, с одной стороны, и руководством Красной армии, где Верховным главнокомандующим… также был Сталин, – с другой. Но Сталин, кажется, брал на себя меньше несокрушимой инициативы.
Военные авантюры Гитлера принесли неисчислимые бедствия жителям Ленинграда. Власти никак не предполагали, что враг может так быстро дойти до города, и поэтому подробные планы эвакуации пришлось составлять на ходу, уже после нападения гитлеровцев на Советский Союз. Организованная эвакуация жителей продолжалась неполных два месяца, с конца июня до конца августа 1941 года, пока немцы не перерезали все железные дороги, ведущие от Ленинграда. Еще хорошо, что десятки тысяч человек успели эвакуироваться со своими предприятиями. Позже, с сентября 1941 по октябрь 1942 года, эвакуация проходила с гораздо большими трудностями. Всего из окруженного города было вывезено полтора миллиона человек.
В самом осажденном Ленинграде от голода, связанного с блокадой, умерли сотни тысяч, в результате воздушных бомбардировок и артиллерийских обстрелов погибли десятки тысяч жителей города – всего больше миллиона. В дни нечеловеческих испытаний, когда человек, шедший на работу, был похож на бесплотную тень, когда люди могли превратиться в нелюдей, и такие случаи тоже были, более всего, кроме лишней крошки хлеба, ценились помощь, простое человеческое участие и… нечто более высокое, чем простая повседневность.
В городе работали все десять действующих храмов, куда женщины в первую военную Пасху смогли принести на освящение «куличи» – кусочки черного хлеба, выданные по карточке. Ольга Берггольц читала по радио в прямом эфире свои стихи. Работал Театр музыкальной комедии. В филармонии была исполнена Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича. Ленинградские издательства продолжали выпускать книги.
Студенты Ленинградского медицинского института имени Ильи Мечникова, как о том сообщает современный сайт Северо-Западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова, мало того что дежурили в госпитале по вечерам и в ночные часы, но еще и вязали подарки для подопечных. Собирали у преподавателей и медперсонала шерстяные вещи, распускали их и вязали из этой шерсти для бойцов носки, варежки, шарфы, которые дарили на память при выписке…
…Как странно сравнивать планы по уничтожению целого города, непременно вместе с людьми, разработанные по указанию Гитлера, вождя многотысячных армий, солдаты которых в каждое отвлечение от войны на исполнение, извините, естественной надобности видели на пряжках своих ремней неплохие, в сущности, слова о себе и Боге: Gott mit uns, – и эти варежки, связанные голодными студентками атеистической страны для красноармейцев, уходящих из госпиталя, где более или менее тепло, где койки, где кормят, где лечат, – на фронт, навстречу смерти, которую несут хищники, у которых на брюхе выпирает слово Gott: «С нами Бог»… Чудны дела твои, Господи.
29 марта 1944 года Государственный комитет обороны СССР примет решение «О первоочередных мероприятиях по восстановлению промышленности и городского хозяйства Ленинграда в 1944 году», и уже в 1945 году ленинградская промышленность выполнит план по выпуску валовой продукции на 102,5 %, с превышением. Ленинград восстанавливался после блокады даже быстрее, чем можно было ожидать. Были отремонтированы тысячи зданий, стали появляться вновь построенные дома, были проложены новые улицы и проспекты.