Геннадий Зюганов
Шрифт:
Л. Халафян, Москва».
Без ответов на эти острые вопросы воссоздать массовую партию и сплотить ее было невозможно. Приходилось объяснять, что время упрощенного толкования социализма безвозвратно ушло в прошлое, что в изменившихся исторических условиях особую актуальность обретает умение партии, не теряя своей стратегической линии, объединять вокруг себя все конструктивные силы, способные словом и делом служить своей стране, своему народу.
Но для того чтобы донести эти идеи до широких масс, предстояло провести огромную и кропотливую работу. Требовалось время, которого не было: в политическую борьбу нужно было вступать без промедления — над страной нависла реальная угроза ельцинской диктатуры.
Ко всем проблемам, которые столь неожиданно легли на плечи Зюганова, добавлялась острая нехватка материальных средств, которую испытывала партия, особенно
Даже этот далеко не полный перечень обстоятельств, с которыми пришлось столкнуться Зюганову, позволяет понять, почему он назвал процесс становления возрожденной Компартии России не просто трудным, но и мучительным. Свирепствующий в стране экономический и политический кризис отодвигал решение насущных внутрипартийных задач на второй план: обстановка требовала от КПРФ неотложных и решительных действий по консолидации всех здоровых сил общества, чтобы остановить произвол президентской власти, предотвратить крах экономики и дальнейшее обнищание нации. Характеризуя сложившуюся на тот период обстановку, Геннадий Андреевич писал, что она развивается «от плохого к худшему, от кризиса к экономической, социальной и национально-государственной катастрофе. Полное банкротство власти очевидно».
«Шоковая терапия», осуществленная бывшим завотделом журнала «Коммунист» Т. Гайдаром по рецептам американских экономистов типа Джеффри Сакса, привела экономику в состояние комы. Осенью 1992 года почти в два раза возросли темпы падения промышленного производства. Инфляция достигла 5–7 процентов в неделю. Примерно в три раза по сравнению с летними месяцами упал курс рубля по отношению к доллару. Отпуск цен привел к их росту в течение года в 36 раз. Оказались промотанными практически все государственные стратегические резервы, исчерпан золотой запас. Фактическая безработица достигла 20 процентов. Страну захлестнула волна насилия: в 3–4 раза возросло количество краж и грабежей, в 17 раз увеличилось число случаев захвата заложников. В конце 1992 года правительство возглавил В. С. Черномырдин, но прежний, обанкротившийся курс Гайдара существенных изменений не претерпел. Результаты известны: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
Экономический крах оказал отрезвляющее воздействие на Верховный Совет: значительная часть его депутатов стала отходить от демократического угара. Но в попытках депутатского корпуса образумить проводников губительной для страны реформы ельцинская команда усмотрела угрозу своему господству. И действительно, кризис экономики создавал реальные предпосылки отрешения президента от власти. И оно могло бы осуществиться, если бы оппозиционно настроенное депутатское большинство сумело проявить в своих требованиях и действиях последовательность, настойчивость и принципиальность. Однако в решающие моменты оно оказывалось подверженным конъюнктурным колебаниям, проявляло склонность к половинчатому разрешению возникавших конфликтов. Вряд ли следовало ожидать иного от тех, кто еще совсем недавно принимал декларации, подрывавшие СССР и суверенитет России, власть Советов, безропотно передавал свои полномочия исполнительным структурам, способствуя бесконтрольности и безответственности президентской власти.
Именно этими особенностями депутатского корпуса умело пользовались радикал-экстремисты из окружения президента, делая ставку на то, чтобы довершить государственный переворот руками самих народных избранников, окончательно ликвидировать советскую власть в лице Съезда народных депутатов и Верховного Совета. В ход шла излюбленная Ельциным тактика ультиматумов, подкупа и запугивания, активно использовалась политика кнута и пряника. 10 декабря 1992 года, во время работы VII съезда народных депутатов, президент выступил по телевидению с обращением к гражданам России, в котором назвал Съезд главным оплотом консерватизма и реакции, возложил на него основную ответственность за тяжелую обстановку в стране и обвинил депутатов в подготовке «ползучего переворота». В качестве выхода из кризиса он предложил провести всенародный референдум о доверии президенту, пообещав подчиниться воле народа при любом его исходе.
В то же время полным ходом шла подготовка к замене конституционного строя буржуазной формой правления. Под присмотром западных советников за рубежом уже писалась новая Конституция. Были известны и имена тех, кто второпях лепил ее текст: С. Шахрай, А. Румянцев, Б. Золотухин… 1 февраля 1993 года на РТР был показан сюжет об участии в работе над проектом Конституции Российской Федерации представителей США.
Несмотря на то, что VII съезд народных депутатов завершился принятием компромиссных соглашений, политический кризис не ослабевал и во время работы VIII съезда, состоявшегося в марте 1993 года, вступил в новую фазу. Ее апогеем стало очередное телевизионное выступление Ельцина, который заявил, что Съезд «стал генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры», и сообщил, что он подписал закон об особом порядке управления страной, что фактически означало установление президентского правления и оттеснение от власти Советов всех уровней. На следующий день, 20 марта, был издан президентский указ о назначении на 25 апреля 1993 года всенародного референдума.
Тем временем КПРФ еще только ступала на арену политической борьбы, причем первые шаги ей пришлось делать в экстремальных условиях. Вскоре после своего избрания лидером партии, отвечая в одном из интервью на вопрос: «Как может отразиться на хрупкой надежде достижения согласия в обществе негативное отношение коммунистов к курсу на реформы и демократизацию?», Зюганов заявил: «Компартия никогда не стояла в оппозиции демократизации и реформам. Мы активно будем поддерживать те преобразования, которые будут укреплять государственность, повышать благосостояние людей и действительно способствовать гуманизации общества». Эти слова для некоторых наблюдателей послужили поводом охарактеризовать нового руководителя Компартии как сторонника прагматической идеи социальной коррекции реформ, терпимого к курсу, проводимому Ельциным.
Однако у Геннадия Андреевича никогда не было ничего общего с ельцинским пониманием демократии и путей реформирования экономики страны. Изложенная им принципиальная позиция означала только одно: в своей деятельности партия нацелена на конструктивную работу и намерена руководствоваться прежде всего высшими государственными, общенациональными интересами. Компромиссы возможны и даже необходимы, но только в тех случаях, когда они способны предотвратить дальнейшее сползание страны в бездну. Для Зюганова был органически неприемлем принцип «Чем хуже — тем лучше», на который едва ли не открыто уповали многие политические деятели, ожидая нужного для них поворота в настроении масс, развития событий по сценариям, способным привести к непоправимым, трагическим последствиям. Например, после VII съезда народных депутатов довольно громко звучали голоса тех, кто считал, что не следовало отстранять Гайдара от руководства реформами — надо было дать ему возможность полностью продемонстрировать свое банкротство и только потом ставить вопрос об изменении экономической стратегии. По этому поводу Зюганов сразу же высказался в печати: «Оппозиция не может себе позволить подобных игр, ибо мы стоим перед рубежом, за которым кризис может стать необратимым. Было бы преступлением перед страной отказываться от малейших возможностей немедленно выправить положение».
В марте 1993 года КПРФ дала жесткую оценку попытке президента узурпировать власть в стране, выступив со специальным заявлением. Этот документ отражает принципиальную и последовательную линию Компартии, ее верность стратегическому курсу, провозглашенному II съездом, дает возможность более объективно разобраться в той позиции, которую она занимала в период разразившегося политического кризиса и последующих драматических событий. Знакомство с ним позволяет понять, насколько нелепы повторявшиеся время от времени в печати измышления о якобы каких-то «особых», закулисных отношениях Зюганова с Ельциным, обеспечивавших «благосклонное» отношение властей к деятельности партии.
«Центральный исполнительный комитет Компартии Российской Федерации оценивает заявление президента Российской Федерации 19 марта как акт государственного переворота, цель которого — установить диктатуру, сходную с неограниченной самодержавной властью. Данным заявлением практически ликвидируется Конституция и конституционный строй. Демократия и права человека становятся не более чем абстрактным понятием в устах президента Ельцина. Само понятие государства примитивно упрощается до известного в истории утверждения: „Государство — это я“. В своем обращении к народу президент Ельцин вновь продемонстрировал свою приверженность патологическому антикоммунизму, возведенному им в ранг государственной политики. Чтобы быть до конца последовательным в антикоммунистической агрессивности, ему осталось одно — обвинить народ за его социалистическое прошлое. Кто мстит истории, тот мстит народу. Президент Ельцин уже сделал это в Беловежской Пуще, лишив многонациональный народ России союзного государства. Он продолжает мстить народу рыночным экстремизмом, варварскими реформами, искусственно вызванной нищетой, хищнической распродажей национального богатства, установлением диктатуры меньшинства над большинством.