Геноцид
Шрифт:
Паруса на плотах подняли, когда край солнца коснулся воды. Всего было собрано десять связок по четыре плота. Одиннадцатая – та, на которой вернулась на остров четверка ищущих. На каждой связке разместились по пятнадцать-двадцать человек.
Сколько всего людей уплывало, никто не считал. Но человек тридцать все же решили остаться на гибнущем острове. Виираппан с Отциваннуром старались их уговорить. Раф пытался запугать, рассказывая о том, что сделают с ними плоскоглазые. Феггаттурис так просто хотел было силой загнать упрямцев на плоты, но потом решил, что делать этого не стоит – ни к чему им саботажники, плавание и без того обещало быть нелегким.
Остался на острове и Упаннишшур. Как только команда Виираппана начала готовиться к отплытию, он заперся в своей надстройке и больше его никто не видел.
А вот Таурриммас, из-за которого все и началось, решил покинуть остров. Феггаттурис увидел его, когда вместе с Рафом обходил подготовленные к отплытию плоты, проверяя, правильно ли размещен на них груз. Заметив альбиноса, Таурриммас попытался было скрыться за кучей тюков, но Феггаттурис успел-таки поймать его за ворот.
– А Упаннишшур сказал, что тебя ночью плоскоглазые убили!
– Нет, – испуганно затряс головой Таурриммас. – Жив я. – А во взгляде сомнение – надолго ли.
– Страшно было ночью? – тихо спросил альбинос.
Таурриммас молча кивнул.
– Бежишь?
– Бегу, – уронил голову на грудь Таурриммас.
– Прежде ты, вроде как, побойчее был.
– Так то когда было, – тяжко вздохнул Таурриммас.
– Слушай внимательно, – Феггаттурис отпустил воротник Таурриммасовой куртки, даже поправил его там, где было примято. – Как только отплывем, явишься на мой плот.
– Зачем? – насторожился Таурриммас.
– Ты ведь умеешь убивать плоскоглазых?
Не зная, что ответить, Таурриммас затряс головой, как будто в горле у него кость застряла.
– Так умеешь или нет?
– Э-э-э…
– Мне нужен тот, кто умеет убивать плоскоглазых.
– Зачем?
– Наша связка пойдет первой, расчищая путь остальным. Плоскоглазым это, наверное, не понравится, и они попытаются нас остановить.
– Ясно, – бодро кивнул Таурриммас.
– Будешь прятаться, – показал ему палец Феггаттурис, – сам тебя пришибу.
– Ясно, – еще раз кивнул Таурриммас.
– Ну, вот и отлично, – Феггаттурис с размаха ударил его кулаком в живот. – Будь здоров.
Согнувшись и обхватив живот руками, Таурриммас только что-то невнятно булькнул в ответ.
– Что-то ты нынче очень нервный, – заметил Раф, когда они отошли в сторону.
– В каком смысле? – не понял, о чем речь, Феггаттурис.
– Уже ко второму человеку применил меру физического воздействия. Что дальше будет?
– Ничего, – уверенно покачал головой Феггаттурис. – Совсем ничего.
– Уверен?
– Да о чем ты, Раф?! – совершенно искренне удивился Феггаттурис. – Я спокоен, как никогда! Давай лучше решим, куда плыть.
– К Ядовитой отмели, – рукой указал направление Раф.
– К Ядовитой отмели? – Феггаттурис озадаченно потер пальцами подбородок. – А почему туда?
– Ветер попутный.
– И все?
– Плоскоглазые туда не заглядывают… В смысле, прежде не заглядывали…
– А почему отмель Ядовитой зовется?
– Не знаю. Но, думаю, не зря ее так прозвали.
– А что, если она и правда… Того… Ну, в смысле, если жить там нельзя?
– Тогда поплывем дальше!
– Куда?
– К Жучиному бочагу.
– Одно другого не лучше, – недовольно проворчал Феггаттурис.
– Предложи другой вариант.
– Да нет, я не против… Ядовитая отмель, – Феггаттурис поцокал языком. – Придумают же название…
Раф не видел проблемы в том, куда плыть. Его серьезно беспокоило то, что среди островитян почти не было опытных плотогонов.
Связки плотов по четыре, при умелом управлении, легко могли набрать такую же скорость, что и двойка или одиночный плот. Но если парус на одном из плотов опадет и связка потеряет скорость, когда они будут проходить мимо плоскоглазых, это погубит не только ее, но и тех, что плывут следом.
Выслушав Рафа, Феггаттурис согласился с тем, что Таурриммаса лучше поставить не на край плота, чтобы отбивать атаки плоскоглазых, а к парусам.
Трое человек на каждой связке должны были управляться с парусами. При этом им было дано строжайшее указание в случае, если управлять связкой станет невозможно, немедля рубить связывающие плоты канаты и на ходу пересаживаться на те, что плывут следом. Но указание указанием, а как на самом деле поведут себя люди в критической ситуации, бессмысленно было даже гадать. Уже хотя бы потому, что ни один из островитян понятия не имел о том, что такое критическая ситуация.
Женщины, дети и несколько человек, раненных во время ночного нападения плоскоглазых, укрылись в надстройках. Остальные взяли в руки багры и ножи.
– Бить плоскоглазых нужно прежде, чем они на палубу вскарабкаются, – давал последние наставления Феггаттурис. – Как только плоскоглазый встанет на ноги, он тоже пустит в ход свое оружие. С виду они тощие, а дерутся, как черти морские. И что такое жалость, они не знают. Поэтому, еще раз: убей плоскоглазого прежде, чем плоскоглазый убьет тебя! Забудешь об этом, засомневаешься хоть на секунду, и – все! Ты – покойник!
Зафиксировав паруса на своем плоту, Раф оставил присматривать за ними молодого, бойкого островитянина, а сам забрался на крышу надстройки.
Плоскоглазых можно было видеть уже невооруженным глазом. Но Раф поднял бинокль – ему хотелось получше рассмотреть их.
Виираппан говорит, что связь у плоскоглазых налажена очень хорошо – то, что знает один, мгновенно становится известно каждому. Именно поэтому, по словам старика, все плоскоглазые, как один, отправились к острову, на котором жили люди, чтобы жечь и убивать – каждый воспринимал боль убитого Таурриммасом плоскоглазого, как свою собственную. Не образно, а на физическом уровне. Как, за счет чего это происходило, Виираппан объяснить не мог. Это была всего лишь его догадка. Но, чем дольше Раф об этом думал, тем больше склонялся к мнению, что если догадка Виираппана и не соответствует полностью истине, то лежит где-то очень рядом с ней.