Геном Ифрита
Шрифт:
Но никто из жителей даже не догадывается чему, точнее кому они обязаны своим благополучием.
И только падишах тяжело вздыхает, спускаясь в подземелье под замком, где живут он и его любимая жена, и наклоняется над глубоким колодцем, на дне которого вместо воды полыхает зловещим пламенем Камень.
Камень, который все его предки называли Сердцем Города.
Так называет его и падишах.
***
— Камиль, свет сердца моего, почему ты снова здесь? Что вынудило тебя спуститься в подземелье? Что омрачило мысли, нагнав морщинки на мраморный
Падишах обернулся, увидел жену, чьих шагов не услышал, будучи полностью погруженным в невеселые раздумья.
— Это ты, Тиана? — коснулся губами виска женщины. — Я не слышал, как ты спустилась. Иди наверх. Призови служанок и нарядись к сегодняшнему вечеру. Сегодня будет праздник! А завтра, — Камиль вздохнул, — мне снова предстоит отправиться в путь! Прибыл гонец из соседнего государства и призывает нас на помощь!
— Как?! Опять?! — Тиана припала к груди мужа. — Почему соседи не могут сами решать свои проблемы?! Почему ты должен воевать вновь и вновь, отстаивая безопасность чужого народа?!
— Ты знаешь почему, — падишах мягко отстранился. — Это мой долг и мой рок. Однажды струсив, отказав тому, кто нуждается во мне, я обреку Махтанбад на гибель!
— Но я боюсь оставаться одна, — голос Тианы звенел от сдерживаемых слёз. — Каждый раз, когда ты покидаешь тех, кто тебя любит, кто предан душой и сердцем, пустыня и тот, кто ненавидит нас, подходят все ближе и ближе. Однажды вернувшись, ты не увидишь ни города, ни меня, ни подданных! Всё поглотит безбрежный песок!
— Этого не случится, — увещевал женщину Камиль. — Дервиши и маги сумеют справиться со злом. Не позволят ему прорваться сквозь джунгли! — прижал жену к груди. — А я постараюсь вернуться как можно быстрее!
Пара стояла у высокого бортика колодца. Тиана с опаской ткнула пальцем в то, что находилось на дне:
— Я надеюсь, что это и тот, кто к нему прорывается, не смогут воссоединиться никогда!
— Я тоже на это надеюсь, — вздохнул падишах. — И сделаю все от меня зависящее, чтобы воспрепятствовать возрождению ужаса! — подтолкнул жену к лестнице, ведущей наверх: — А теперь иди. Мне нужно остаться одному и немного подумать.
Шорох шелковых юбок и нежный звон драгоценных браслетов вскоре стих, и Камиль остался один на один с тем, что сейчас называли Сердцем Города. Хотя, много веков назад сердце это принадлежало другому и билось совсем в иной груди.
Падишах, уже собравшись последовать за женой, по причине не понятной самому, обернулся к колодцу, склонился над бездной и почувствовал, как его снова закрутила спираль неведомого потока и увлекла вниз.
Падишах не понял, как упал на каменный пол рядом с колодцем. Не почувствовал ни холода камней, ни опустившегося на лицо клочка паутины, сорванного с высокого потолка незнамо чьей рукой…
Торса-ле-Мар
Мужчина вздрогнул, словно не желая принимать возвращение на набережную из чудесного города.
Но рядом с ним слева от скамьи уже несколько минут стоял охранник и
— Хозяин, вам пора, — он не сразу отважился нарушить покой того, к кому обратился. Его глаза тоже скрывались за солнцезащитными очками, со стеклами такими черными, что рассмотреть за ними хоть что-то было невозможно.
Первый мужчина едва заметно пошевелился. Вздохнул. Резко встал. Не глядя на второго, зашагал к ступеням, ведущим от набережной вниз. К причалу, где покачивался на волнах небольшой катер.
Не замедляя шага, одним прыжком преодолел узкую кромку воды, оказавшись на борту судёнышка. Обернулся к следующему за ним второму мужчине.
— Отдай швартовые и поднимайся на борт, — добавил, глядя как сопровождающий ловко сматывает с кнехта пеньковый конец. — Я сам поведу.
— Как скажете, хозяин, — сопровождающий так же быстро и ловко оказался на борту катера, который, вздыбив пенный бурун, рванул куда-то в море.
Отдыхающие проводили быстро удаляющееся суденышко ленивыми взглядами. Им было невдомёк, что швартоваться в этой зоне позволено только избранным. И, конечно, никто не знал, кем был тот, что встал у штурвала.
Глава вторая. Торса-ле-Мар
— Камиль! Ну как так можно?! — навстречу мужчине спешила молодая девушка. — Гости уже несколько раз спрашивали о тебе! Нельзя оставлять в одиночестве тех, кого сам же и пригласил! — тонкие руки обвили шею мужчины. Полные, хорошо очерченные губы, впились в рот поцелуем.
Мужчина, владелец яхты, к которой пришвартовался катер, недовольно поморщившись, расцепил объятие.
О каком одиночестве может идти речь, когда к твоим услугам штат прислуги и компания таких же, как и ты, скучающих бездельников, числом не меньше двух десятков?!
Для каждого из гостей на яхте предусмотрена отдельная каюта. Каждый может пригласить с собой спутника или спутницу. Правда, для сопровождающего отдельной каюты не полагалось, а потому коль скоро во время путешествия в паре возникала размолвка, искать выход из щекотливой ситуации им приходилось самим. Иногда случалось так, что прибывшие на борт в паре перед отплытием, заканчивали вояж с совершено другим спутником.
Или спутницей.
Никто даже и не подумал бы следить за моральным обликом гостей или, еще хуже, осуждать их за смену ориентации, что случалось, правда, не часто, но все же случалось.
— Иди к гостям, Мессалина, — владелец яхты развернул девушку к себе спиной и легко подтолкнул к трапу, ведущему на верхнюю палубу, откуда слышалась музыка, смех и говор. — Скажи, что я скоро буду. Сейчас мне нужно переговорить с капитаном. — И отправился в противоположном направлении, бросив через плечо стоявшему в метре от пары охраннику: — Передай капитану, что я жду его в каюте.
— Сделаю, хозяин! — отрапортовал охранник.
«Конечно, сделаешь!» — поморщился Камиль.
Войдя в свою каюту, владелец яхты, словно обессилев, упал в кресло.