Геном «ликвидация»

Шилдс Фелисити

— Давайте вы потом выясните отношения, — тоном человека, который держится из последних сил, чтобы не прикрикнуть, но всё-таки удивительным образом держится, произносит Эдриан, забравшийся на заднее сиденье. Вместе с Марком и Аишей они кое-как втискиваются в маленькую машину, и их напряжённые взгляды Энн видит через зеркало заднего вида. Все как на иголках. Девушка отбрасывает от себя последнее желание разбираться, что и как там Алекс делал. Жмёт на кнопку. Поехали. Скорость: максимальная. Если на пути попадутся светофоры, пешеходы, придётся брать контроль на себя, а пока пусть двигатель работает сам.

— Вперёд! — кричит

Аиша на весь салон автомобиля и будто бы даже на мир за стеклами машины. Пусть слышат все. Пусть проносятся за окнами сначала поле, потом редкие деревья, затем высятся дома. Энн жмёт «стоп», завидев впереди идущую женщину. Торможение не экстренное, и машина плавно снимает газ. Женщина останавливается, завидя летящий автомобиль, но потом, прижав к груди руку и тут же её отняв, уходит дальше.

Они оказались в городе слишком быстро. Энн не успела приготовиться.

— Ну что, каков план теперь? — спрашивает Алекс, обращаясь не то к Энн, не то ко всем сразу. Когда оборачивается, становится ясно, что ко всем. И правильно. У Энн ни одной идеи, кроме…

— Нам нужны экраны на стенах Центра, а лучше и вовсе телевидение. Нужно предупредить остальных об опасности, — это Марк. Он спокоен, вероятно, просчитал уже всё. Не зря у Энн довольно часто сквозило ощущение, что он знает всё даже тогда, когда другие не в курсе.

— Значит, точку Центр я указала не зря, — говорит Энн.

— Нет. Ты молодец, Энн.

Наступает тишина. Машина останавливается на парковке у центральной площади.

— На счёт «раз, два, три» выходим быстро и сразу к чёрному входу, — произносит Марк. — Вам, Аиша и Энн, лучше будет остаться.

— Согласен. Сидите здесь, — кивает Алекс.

— Ну конечно! Энн вот разыскивают по всему городу, а она тут опа-чки, жду вас в машине и рукой машу. Прямо в Центре. Сложно меня было найти, да? — говорит со смехом в голосе Аиша и, разведя руки в стороны, пожимает плечами.

Эдриан прячет смешок в массивном кулаке. Чёрные волосы падают ему на лоб.

Марк вытягивает губы в тонкую линию. Алекс смотрит на Тень Энн и выдаёт:

— А она вообще-то права. Слишком опасно находиться здесь. Можно было бы податься на окраину, но это и того проще.

— Поэтому мы идём с вами без лишних разговоров, — говорит Энн, ни на кого не глядя и поворачиваясь в сторону двери.

— Да и вряд ли тем ребятам будет до нас дело, — низко произносит Эдран. Энн не видит, куда тот показывает, но поднимает голову, присматривается в пространство между деревцами. Один, два, три человека. Пять. Много.

Точно! В прошлый раз, когда Энн звучала со стен Центра, внизу начала собираться толпа. Она до сих пор не разошлась.

— Отлично! — говорит Энн, улыбнувшись с зубами. Радость прыгает в каждом ударе сердца. Да это же идеальное стечение обстоятельств. — Мы сможем затеряться.

— Всё, тогда раз-два…

— Три! — и двери одна за одной отходят в стороны.

— Скорее!

Выбегает Алекс. Самый быстрый, самый тренированный. Оглядывается. Потом снова возвращается в прежнее положение. Энн где-то посередине. Второе дыхание. Ноги быстро-быстро передвигаются. Деревца заканчиваются. Начинается толпа, и ещё издалека слышны возгласы.

«Долой Президента! Долой несвободу! Мы хотим жи-и-ить!"»

Кто-то топает, кто-то хлопает. Земля уже дрожит под ногами. Энн расталкивает людей локтями. Взгляд перехватывает чью-то голову. Испуганное лицо,

длинное, глаза карие. Рядом — женская голова, причёска из тёмно-каштановых волос. Толпа захватывает двух правителей в кольцо. По спине Энн даже бежит дрожь. Ей не хватает воздуха. Она запоминает тот ужас в глазах Гарольда. И потом чей-то беспомощный, но истерический крик. Мужской и женский сливаются в одно.

Перед Энн падает человек. Мужчина лет сорока не удерживает равновесие после того, как кто-то толкает его ладонью в спину. Пробегает Аиша. Энн наклоняется.

— Вставайте, вставайте! — его сейчас раздавят. Люди наступают со всех сторон. Сдавливает тело, легкие. Спина Энн вот-вот неестественно прогнётся под натиском окружающих. Девушка подхватывает мужчину под локоть, тянет на себя.

Тот в ужасе от шока, глаза лезут на лоб, и сказать ничего членораздельного не в силах. Залысина блестит. Энн всё-таки удаётся поднять его на ноги, но отпускает мужчину она не сразу. Они встречаются взглядами, и спасённый рассеянно кивает. Энн улыбается, мол, «рада помочь». А затем её тоже толкают прямо в бок. Расставив руки перед собой, Энн летит на светловолосую женщину. ТА вовремя отступает в сторону. Ладони Энн проезжают по брусчатке. Саднит мгновенно. Жжёт.

— Ах вот ты где!

Её хватают за рукав рубашки, а потом грубо дёргают на себя, так что Энн приходится выпрямиться. Разворачивают. Почти нос к носу. Дэниэл. Ощерился. Глаза горят ненавистью. Тонкая полоска слюны на подбородке. Брови сведены. Сумасшествие.

Затем пощечина. Щёку Энн обжигает. Людям вокруг не до неё. Они лишь картонные декорации, которые визжат, хлопают, топают, расшатывают землю, но не видят. Пальцы Дэниэла обхватывают горло Энн. Вот теперь точно всё пережимается. Ужас бежит по сосудам. Происходящее кажется нереальным, и Энн не может сфокусировать свой взгляд на Дэниэле. Только его красные волосы маячат на горизонте. Неужели это последнее, что она будет видеть? Дэниэл чуть приподнимает девушку в воздух, и тогда последние петли действительно срываются. Мир начинает терять краски.

— Чёртова предательница. Революционерка хренова… Ты рушишь всё. Всё, что у нас было и есть… Я попал сюда и потом вспомнил часть прошлого. И больше я не хочу его помнить и чтобы его помнили другие. Поэтому-то я и стал психокорректором. Я сразу показал им, что для меня это ничего не стоит. Глупая память. Глупые люди с преступными генами.

Его слова всё тусклее, как и люди, как и голоса. В ушах звенит. Холод пробегает по пальцам. Энн теряет последние кусочки сил, энергии. Они расползаются от неё в разные стороны, подхватываются криками и улетают в небо. То ли тяжело становится, то ли легко.

— Почему ты не могла смириться с нашими 99 процентами? У нас ведь было всё.

Энн не может, но хочет сказать. И шёпотом, уже не имея энергии, кое-как отвечает:

— Потому что не всем так везёт. Это лишь генерация совместимости. Я хочу правды… и… — жадно ловит губами кислород, — всего лишь хочу, чтобы счастливо жить могли не только избранные.

Она падает. Больно ударяется коленями о землю. Всё?

— Эй, отпусти, солдафон!

И саму Энн снова тянут вверх. Она уже не сопротивляется, и только ноги ещё не окончательно потеряли свою способность ходить даже тогда, когда всё тело будто бы в отключке. Энн продолжают толкать, и она моргает медленно, едва-едва видя мир с полуопущенной головой, но она идёт.