Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения.

Дикинсон Эмили

* * *

Сколько лет она с ног сбивалась — Мог бы сказать лишь спаянный рот — Кто заклепку страшную вынет? Кто скобу стальную собьет? Лоб погладь — когда-то горячий — Сдвинь волос безжизненных прядь — Пальцы перебирай — которым Век иголки уж не держать — Тускло мухи жужжат на стеклах — Желт в окне веснушчатом день — Нагло качается паутина — Встать из гроба Хозяйке лень!

* * *

Входила в Дом Напротив Смерть И только что ушла — Особым знаком метит Такие вот Дома — Соседи

топчутся в дверях — Садится в бричку Врач — Окно раскрылось — как Стручок — Сухой — внезапный звук — Наружу свесили Матрац — Спешат — минуя Дом — Мальчишки — тщатся угадать — Что было там — на нем — Заходит Пастор — прям и строг — Как будто Скорбь Родных Была его — и Дом его — И даже Шалуны — А там Швея — а там и Тот, Пугающий ребят — Чтоб мерку с Постояльца снять — Ведь недалек Парад — Кистей — и сумрачных Карет — И не найти ясней В Провинциальном Городке Угаданных вестей.

* * *

Жужжала Муха надо мной — Когда я умерла — И Тишина была вокруг — Как Штиль перед Грозой — Иссякли Слезы у родных — И набирался Вздох, Чтоб встретить Натиск — когда Царь Появится — средь нас — Я раздарила все, чем я Владеть еще могла — Безделки — Памятки — и тут Явилась вдруг Она — Надсадный, Синий, шалый Звук — Между окном — и мной — И Свет пропал — и больше я Не помню ничего.

* * *

Когда б вы Осенью пришли — Я Лето бы смела, И не взглянувши на него, Как Муху со стола — Свила бы месяцы в клубки — Когда бы ждать мне год, И разложила по местам, Чтоб им не спутать счет — Века бы стала вычитать На пальцах я — пока До Ван-Дименовой Земли [220] Не добралась рука. А если б вечность ждать пришлось, Чтобы мечты сбылись — Я бы вкусила Вечность — плод — Отбросив Корку — жизнь — Теперь же неизвестный срок Терзает как крыло Пчелы — нацеленный укус Отсрочившей — назло.

220

Ван-Дименова Земля. — До 1853 г. Ван-Дименовой Землей называлась Тасмания.

* * *

Что Сердцу? — Радость дай — Потом — уйти от Мук — Потом — лекарство проглотить — Чтоб утолило боль — А там — уснуть скорей — А там — когда исход Сам Инквизитор утвердит — Свободу умереть.

* * *

Я дома не была Года и в дверь свою Боюсь войти, чтобы Лицо — Неведомое мне — Не во́ззрилось — спросив — Зачем пришла — «Затем, Что Жизнь моя осталась здесь — Не знают ли такой?» Я мужество — как ключ — Старалась отыскать — Молчанье грозною Волной О мой дробилось Слух — Тут Деревянный смех — Потряс меня, что я Пугаюсь Двери — будто Смерть — Не видела в глаза — К Щеколде тихо я Притронулась Рукой — Страшась в Разинутых Дверях Остаться вдруг одной, С опаской — как Стекло — Я Пальцы отвела — Зажала Уши — и бежать — Пустилась точно Вор.

* * *

Спускался ниже — ниже — День, Но Запад не алел Еще ни на одной Стене — Был Свет повсюду бел — Тесней — тесней — смыкалась Тень, Но капельки Росы — Садились только мне на Лоб, Сбегали по Лицу — От Ног полз выше — выше — Лед — Но не касался рук — Как странно было, что во мне Иссяк последний звук! Как Свет мне раньше был знаком! Теперь везде темно — Творится Смерть со мной — но мне — Знать это все равно.

* * *

Раз к Смерти я не шла — она Ко мне явилась в дом — В ее Коляску сели мы С Бессмертием втроем. Мы тихо ехали — Ей путь Не к спеху был, а я Равно свой труд и свой досуг Ей в Жертву принесла — Мы миновали Школьный Двор — Играющих Ребят — На нас Глядевшие Поля — Проехали Закат — Или, вернее, Солнца Шар В пути оставил Нас — Как зябко сделалось мне вдруг — Одетой в легкий Газ! — И к Дому подкатили мы — Подобию Холма — Свес его был зарыт в Земле — Крыша едва видна — С тех пор Столетия прошли — Но этот миг длинней, Открывший, что в Века глядит Упряжка Лошадей.

* * *

Мы — вырастая из любви — Кладем ее в Комод — Где ей дается долежать До Бабушкиных Мод.

* * *

Вся Суета в дому, Где совершилась Смерть — Значительнейшее из дел, Творимых на Земле — И Сердце подмести, И уложить под спуд До самой Вечности теперь Ненужную Любовь.

* * *

В три тридцать одинокий свист Безмолвным небесам Окольный изложил напев С опаской пополам. В четыре тридцать снова гнал Несовершенство с мест И серебристой россыпью Все подавлял окрест. В семь тридцать уже где́ и ка́к — Никто не мог найти, И пусто было там, где звук,— И мир был посреди.

* * *

По блеску его впалых глаз Любой бы мог прочесть Страницы боли, хоть о ней Он слова не сказал. Он весь был перечнем глухим Стыдливо скрытых мук, А исключеньем — разве лишь Курсив его лица.

* * *

Две меры суткам есть: Одна — что на часах, Другая — что внушает нам Надежды или страх. Нам вечность сообщит Покой или движенье — Законов вечных бытия Прямое выраженье. Смерть вовсе не уход — На созданной судьбой Ландкарте новых нет границ — Останься сам собой.

* * *

Безумье Радости узнать Имущим не дано — Пир Воздержания пьянит Сильнее, чем Вино. В том, что вот-вот рука возьмет, Желаний цель ищи — Не ближе — чтобы Тем, что Есть — Не отвратить души.