Генри Морган
Шрифт:
Остальные члены хунты поддержали мнение дона Агустино, хотя контадор дон Себастьян Гомес Каррильо заметил, что своим согласием отдать деньги пиратам они создают опасный прецедент.
Деньги для выкупа Портобело и его фортификаций собрали за три дня. Как сообщает Питер Эрл, кое-что взяли из королевского казначейства, однако большую часть суммы заняли у частных лиц (почти половину дал один богатый купец, торговавший с Перу и финансировавший неудачную вылазку Бракамонте в окрестности Портобело). Позже, после прибытия в Портобело галеонов «серебряного флота», жители несчастного города вынуждены были вернуть негоциантам Панамы занятую у них сумму.
24 июля (3 августа) двое
Согласно легенде, которую приводят в своих сочинениях Эксквемелин и Шарлевуа, президент Панамы долго не мог понять, как это четыре сотни разбойников без артиллерии и осадной техники смогли взять, казалось бы, неприступный город. Он послал к флибустьерскому адмиралу парламентера с просьбой рассказать, каким образом ему удалось захватить столь сильное укрепление. Морган встретил посланца очень приветливо, передал ему «французское ружье длиной в четыре с половиной фута, стреляющее пулями весом шестнадцать штук на фунт, а также патронташ с тридцатью зарядами, также французский, и прочие принадлежности. Вручив подарки, Морган передал через этого гонца президенту, что дарит ему ружье и что через год или два сам придет в Панаму. Президент в ответ послал Моргану подарок: золотое кольцо со смарагдом; он поблагодарил Моргана и передал, что с Панамой ему не удастся проделать то же самое, что с Пуэрто-Бельо, даже если Моргану удастся подойти к городу».
Через два с половиной года Морган сдержит свое обещание и нагрянет в Панаму. А пока, погрузив на суда деньги, сокровища, ценные товары и продовольствие, он вывел свою флотилию в море. В протоколе отчета Моргана и его капитанов записано, что «когда плата была внесена, они вернулись на борт, оставив город и крепости в таком же хорошем состоянии, в каком они их нашли. В первой крепости находилось 30 бронзовых пушек, не считая железных, во второй — 13, все бронзовые, а в третьей — 14 пушек». Кроме того, адмирал и капитаны освободили всех «знатных женщин» и иных заложников, якобы добровольно отдавших себя под защиту корсаров: «И, желая наилучшим образом оградить себя от обычных сплетен врагов, они утверждали, что нескольким знатным дамам и другим пленникам они предложили свободно уйти в лагерь президента, но дамы отказались, сказав, что они являются пленниками благородного человека, который проявил гораздо больше заботы об их чести, чем они могли бы найти в лагере президента среди его грубых панамских солдат; и так добровольно оставались с ним до момента передачи города и крепостей, после чего со многими благодарностями и добрыми пожеланиями вернулись в свои прежние дома».
В открытом море ямайская флотилия разделилась. Поданным Моргана, «капитан Эдвард Коллир сошел на берег в заливе Кордивант, в четырех лигах от Санта-Марты, чтобы достать провизию, и по счастливой случайности захватил в плен родственника губернатора, от которого… получил информацию о значительных приготовлениях испанцев против Ямайки, а также о восстании индейцев, взятии ими Момпоса, предании мечу мужчин, женщин и детей и намерении захватить Санта-Фе [Боготу], чтобы затем отыскать богатейший золотой рудник в доминионах короля Испании, для сохранения которого они [испанцы] весьма сильно укрепляли Санта-Марту».
Если
В середине августа 1668 года корабли Моргана с триумфом вошли в гавань Порт-Ройяла. Форты приветствовали их артиллерийским салютом и поднятием флагов, на улицах города трубили трубы и отбивали дробь барабаны. Ликующая толпа потянулась по Темз-стрит к песчаному берегу, желая видеть своих героев — разодетых в шелка и бархат джентльменов удачи и их адмирала Генри Моргана.
Губернатор Модифорд писал, что после грабежа Портобело участники похода получили по 60 фунтов стерлингов, но это была «официальная» цифра; в действительности добыча была более солидной. По данным испанского посла в Лондоне, «доля каждого солдата составила 600 (унций) или 80 фунтов в полкроновых унциях, откуда можно представить, сколько досталось офицерам, губернатору и их доверенным лицам».
По оценке Питера Эрла, на каждого участника экспедиции пришлось по 150 фунтов стерлингов. Это было больше, чем обычный матрос той эпохи мог заработать за несколько лет честной службы!
Современник событий Ричард Браун в письме Джозефу Уильямсону от 9 ноября 1668 года писал:
«Около середины августа флот приватиров вернулся [на Ямайку] после захвата Пуэрто-Бельо. Слышал, что шесть капитанов с 500 людьми взяли этот город и три крепости, удерживали их 30 дней и вернули за 100 тысяч пиастров, не считая того, что они награбили в городе, который был очень богатым. Они снова все ушли, но с какой целью, я не могу сказать; адмиралом у них некий капитан Морган».
Добавим, что возвращение флотилии Моргана в Порт-Ройял породило невиданный деловой бум среди жителей города. Вице-губернатор острова сэр Джеймс Модифорд в письме своему лондонскому агенту сэру Эндрю Кингу отмечал, что у него, к несчастью, было при себе так мало наличных денег, что он упустил возможность купить у флибустьеров за бесценок продукты их грабежей:
«…Хочу представить вам отчет относительно экспедиции приватиров на Пуэрто-Принсипе и Пуэрто-Бельо; что касается последнего места, то я уверен, что они привезли вдвое больше добычи в драгоценных камнях, золоте и серебре, чем стоимость выкупа, который они получили за этот город; и я бы мог купить всё, что хотел, примерно по 40 шилл. за унцию золота, а серебро — от 2 шилл. 6 пенсов до 3 шилл. за унцию, но у меня не оказалось при себе наличных денег. Кое-что отправлено теперь в Старую, а еще больше в Новую Англию».
1(11) октября 1668 года сэр Томас сообщал герцогу Альбемарлю, что сделал флибустьерам выговор за взятие Пуэрто-Принсипе и Пуэрто-Бельо, поскольку каперское поручение разрешало им нападать только на испанские корабли. В то же время он приложил к письму отчет Моргана и его офицеров от 7(17) сентября, в котором те оправдывали свои действия угрозой испанского вторжения на Ямайку. «Весьма определенно, что испанцы намерены совершить нападение на этот остров, но не смогли собрать людей, — убеждал Модифорд герцога, — и они до сих пор вынашивают те же планы, и поэтому я не могу не осмелиться сказать, что это не очень-то правильно, чтобы мы были в какой-либо степени сдерживаемы, тогда как они вольны предпринимать против нас всё, что захотят; и поэтому мы никогда не будем в безопасности, пока король Испании не признает этот остров принадлежащим Его Величеству и таким образом не включит его название в статьи договора».