Генри Морган
Шрифт:
На военном совете, собравшемся в Порт-Ройяле 5(15) апреля, присутствовали Морган и 17 офицеров. На нем, по данным Бистона, «было решено… чтобы военные статьи оставались в силе двадцать дней, а остров — на военном положении; и чтобы в это время были предприняты всевозможные работы по строительству оборонительных сооружений во всех частях острова». Всем полковникам было приказано собрать в подчиненных им полках военные трибуналы, объявить о введении военного положения, провести во всех подразделениях военные учения, проверить, хорошо ли они обеспечены оружием и боевым снаряжением, после чего доложить об исполнении данного приказа сэру Генри. Далее, военный совет запретил любым каноэ приставать к берегу в Порт-Ройяле в ночное время (с десяти часов вечера до восхода солнца). Кроме того, «каждый десятый негр в сельской местности и каждый четвертый негр в Порт-Ройяле» должны были быть задействованы на строительстве фортификаций.
Затем состоялось заседание Совета Ямайки, после которого Морган «взял с собой некоторых джентльменов осмотреть форты».
Из дневника Уильяма Бистона видно, что всю вторую половину апреля и начало мая жители Порт-Ройяла активно занимались фортификационными работами. 15 (25) апреля он писал: «Мы начали возводить линию из камня на восточной стороне форта Сент-Джеймс и завершили ее двадцать третьего вечером». Через девять дней — новая запись: «[Оборонительные] линии из камня начали возводить возле тюрьмы и полностью завершили утром второго мая».
25 апреля (5 мая) в морской столице Ямайки прошло еще одно заседание военного совета, на котором Морган рассказал о том, что удалось сделать для укрепления Порт-Ройяла «с момента их последней встречи». Поскольку запланированные работы по возведению укреплений не были завершены, военное положение на острове решили продлить до 10 (20) июня.
В начале мая Бистон записал: «С морской стороны, за бруствером, мы начали строить ретраншемент, каковой был завершен весьма быстро и пушки [на нем] установлены».
Из различных документов видно, что главные усилия Морган и его администрация направили на укрепление восточного оборонительного рубежа и центральной части южной стороны Порт-Ройяла. Новые каменные стены были возведены возле тюрьмы, положив начало форту Руперт — он был вооружен 22 пушками и охранял юго-восточные подходы к городу. Еще один форт был построен на северной оконечности палисадов и назван фортом Карлайл в честь нового губернатора.
29 мая (8 июня), когда отмечали день рождения короля, на всех фортах подняли флаги, но, как писал очевидец, «большой флаг на форте Чарлза снесло ветром, что было, на наш взгляд, дурным предзнаменованием».
Население и власти Ямайки по-прежнему опасались вторжения французов, тем более что стало известно о появлении в Карибском море крупного флота под командованием вице-адмирала графа д’Эстре. Бистон писал:
«Мая 31. Заседал Совет, который наложил эмбарго на все суда сроком на четырнадцать дней; генерал-лейтенант отправил шлюп к побережью Эспаньолы для сбора новостей и прочего относительно французов; первого июня он вернулся с известием, что корабль графа д’Эстре с восьмьюдесятью пятью медными пушками и еще шесть лучших судов из состава флота, три приватных боевых корабля и два транспорта сели на мель у острова [Авес] и на них они потеряли около четырехсот человек и триста пятьдесят медных пушек; и что д’Эстре с остальной частью флота был в Пти-Гоаве, откуда затем отплыл к Наветренным островам, а потом собирался идти во Францию, что положило конец нашим нынешним страхам относительно французов».
В июне Совет Ямайки распорядился премировать команду и шкипера шлюпа «Эдвайс», ходившего на разведку к берегам Эспаньолы, «за их добрую службу и готовность исполнять приказы губернатора». Тогда же было решено отменить военное положение и разрешить всем судам, стоявшим в гавани Порт-Ройяла, свободно покидать ее.
18 (28) июля к гавани Порт-Ройяла подошла эскадра кораблей королевского флота в составе «Джерси» (капитан Темпл), «Хантера» (капитан Тосир) и «Карлайла» (капитан Сван). С ними прибыли граф Карлайл, генерал-майор сэр Фрэнсис Уотсон, две роты пехотинцев и много переселенцев. «…Утром он (граф Карлайл. — В. Г.) высадился под грохот артиллерийского салюта, устроенного с фортов и кораблей, — сообщает Бистон, — и, чтобы встретить его, был поднят полк и немедленно созван Совет; губернатор был приведен к присяге, а затем его поручение было зачитано в старой церкви, откуда все отправились обедать; после оного в этот день не случилось ничего нового, только вечером на берег высадились две роты пехотинцев, каковых по приказу милорда я расквартировал в тавернах до получения на сей счет последующих указаний».
На следующий день Совет Ямайки был собран для того, чтобы познакомить его членов с привезенными графом документами. 24 июля (3 августа) Морган и другие члены совета отправились с губернатором и генерал-майором в город, чтобы показать их жилища, «каковые им не понравились».
31 июля (10 августа) граф Карлайл написал письмо госсекретарю Ковентри, в котором рассказал о том, как он прибыл на Ямайку, как радушно его встретили и как основательно сэр Генри
В августе граф Карлайл, Уотсон и другие чиновники, прибывшие из Англии, перебрались из Порт-Ройяла в Пэссидж-Форт, а оттуда — в Сантьяго-де-ла-Вегу, где и решили поселиться. Когда они уходили, их сопровождали лучшие люди Порт-Ройяла, три конных отряда и залпы артиллерийского салюта.
Вскоре корабль «Джерси» отправили к острову Ваш, где, как сообщалось ранее, потерпело крушение судно «Джамайка мерчент». Спасателям под руководством капитана Кларка удалось поднять со дна моря 20 пушек и больше двухсот ядер, которые в сентябре «Джерси» благополучно доставил в Порт-Ройял. Спасенные пушки значительно усилили обороноспособность города.
В конце октября на Ямайке объявился флибустьерский капитан Джордж Спарр, «который примерно тремя месяцами ранее с неким [Эдвардом] Невиллом и со ста пятьюдесятью людьми взяли Кампече». С собой Спарр привел испанский приз. Посоветовавшись с Морганом и Биндлоссом, граф Карлайл решил помиловать пирата, позволил ему войти в гавань Порт-Ройяла и сбыть добычу. В письме госсекретарю Ковентри губернатор сообщил, что в то время в Карибском море промышляли около 1200 английских флибустьеров, многие из которых имели при себе французские каперские свидетельства. Набег Спарра и Невилла на Кампече граф объяснил их желанием отомстить испанцам за нападения на английские суда и жестокое обращение с английскими пленниками. «Если вспыхнет война с Францией, — отмечалось в письме, — этот остров будет нуждаться в их [флибустьеров] помощи, ибо у нас имеется не более четырех тысяч белых, способных носить оружие, но эту тайну не следует разглашать».
В мае 1679 года в Порт-Ройяле была сформирована новая рота пехотинцев, перешедшая под командование Моргана. В реестре роты упоминаются «генерал-лейтенант сэр Генри Морган, рыцарь, капитан; Ральф Фезерстонхог, лейтенант; Юзер Тирилл, прапорщик», а также три сержанта, три капрала, два барабанщика и 100 рядовых солдат. Командование ротой принесло сэру Генри дополнительный доход.
7 (17) июля близ Порт-Ройяла неожиданно появилась французская эскадра под командованием графа д’Эстре. Последний отправил на берег четырех офицеров, чтобы просить власти Ямайки разрешить французам взять дрова и воду в Блуфилдс-Бее. Получив позволение и лоцмана, французская эскадра в тот же вечер снялась с якоря. Об этом визите губернатор тут же сообщил в письме Ковентри: «Седьмого числа в 11 часов вечера Пойнт [Порт-Ройял] был встревожен появлением в открытом море восьми французских военных кораблей. Пойнт стрелял из пушек, чтобы подать сигнал тревоги в подветренную сторону. Я услышал его в Гуанабоа, в 22 милях от Пойнта, взял лошадь и еще до рассвета привел отряды в состояние полной боевой готовности. Прибыв рано утром в Пойнт и найдя его хорошо защищенным, я встретил там графа д’Эрво, мальтийского рыцаря, с некоторыми другими французскими офицерами, которые заявили, что приехали от графа д’Эстре просить позволения взять дрова и воду в Блуфилдс-Бее или Пойнт-Негриле — самых западных портах этого острова. Было дано пояснение, что они направлялись сначала в Картахену, чтобы затребовать оттуда всех французских пленных, но, будучи занесенными к этому острову штормовыми ветрами, направлялись теперь к Гаване с тем же требованием; что они не верили в то, что испанцы соизволят дать им дрова и воду, которую они намеревались просить, и считали, что отказ испанцев мог привести к ссоре… Они сказали нам, что покинули Францию с 14 судами, но оставили семь в Лиссабоне, чтобы дождаться графа Шомберга. Мы не имели возможности выяснить, какова действительная цель прихода французов в здешние края; они говорят, что против испанцев, но люди не верят их речам. Они восхищались островом, однако сказали, что Куба, должно быть, лучше. Их любезно принимали с утра до вечера, когда небольшой фрегат вошел в устье гавани, забрал их на борт и, отсалютовав форту, вернулся к флотилии, которая весь день крейсировала примерно в двух лигах в наветренной стороне от нашего порта. Пойнт был так встревожен, что жители увезли свои вещи и семьи из страха перед французским десантом; и когда несколько шлюпов пришли с сообщением, что французская флотилия переместилась в наветренную сторону, это возбудило в них такие опасения, что я созвал Совет в Пойнте. Согласились, что должен быть созван военный совет и введено осадное положение сроком на 30 дней, что и было сделано. Все жители, солдаты и рабы были задействованы на возведении укреплений, и я был весьма рад возможности продолжить работы, которые в иных обстоятельствах продвигались бы очень медленно… Королевский фрегат „Хантер“ и два шлюпа следят за французской флотилией. 12 июля в 7 часов вечера пришли новости из Блуфилдс-Бея, что в подветренной стороне, о восьми французских военных кораблях, появившихся в этой бухте. Это успокоило людей, боявшихся, что они [французы] были в наветренной стороне…»