Генри Смарт и секрет золотого кубка
Шрифт:
Д’Артаньян, видно не на шутку обидевшись, кривит губы, но приступает к рассказу:
– Alors [8] , началось. Карлики, повсюду карлики! Уже несколько дней! В Лувр не зайдёшь, на них не натолкнувшись. Они выглядят как школьники. Но это точно карлики. Карлики Альбериха в Лувре что-то вынюхивают.
– Лувр ведь большой музей, да? – спрашиваю я у д’Артаньяна.
Он кивает:
– Mais oui! [9] Самый знаменитый музей в мире. Огромный, полный ценных произведений искусства! Одна «Мона Лиза» чего стоит! Когда-то Лувр был городской резиденцией французских
8
Итак (фр.).
9
О да! (фр.)
– Да-да, – неучтиво перебивает его Вотан, – добрые старые времена! Но сейчас давай вернёмся в настоящее: ты понимаешь, чего хотят карлики, да?
– Oui. Они везде, но прежде всего во флигеле Ришелье.
– Что это? – уточняю я.
– Часть дворца, названная в честь кардинала Ришелье, – поясняет д’Артаньян. – Здесь выставлены в первую очередь картины и предметы искусства Франции семнадцатого века. И я подозреваю, что карлики именно здесь ищут что-то конкретное. Абсолютно уверен, что это что-то из золота, – он делает глубокий вдох. – Из золота нибелунгов.
Вотан кивает:
– Ну так ясно что…
На этот раз д’Артаньян перебивает Вотана:
– Oui, c’est 'evident [10] – это же ясно как день: Альберих наверняка обнаружил золото нибелунгов, и оно нужно ему для кольца. Мы должны опередить его! Tout `a fait! [11] Непременно! Вотан, я всегда говорю…
– Да-да, – раздражённо бурчит Вотан, – большое спасибо за экспертное заключение. Остальное мы уладим сами. Мы свяжемся с тобой. – Блям! Вотан прервал связь, экран темнеет. – Уф-ф-ф, можно подумать, я сам не знаю, что делать, – продолжает он бухтеть себе под нос, а затем, приглаживая волосы, поворачивается ко мне. – Ну вот, Генри, ты слышал. Альберих снова вышел на охоту. Боевая тревога, на этот раз в Лувре. В прошлый раз в музее всё получилось отлично, и поэтому я, конечно же, сразу подумал о тебе!
10
Да, это очевидно! (фр.)
11
Именно так! (фр.)
Я вздыхаю, а Вотан ободряюще кивает мне:
– Никто так незаметно не пройдёт по музею, как два якобы школьника!
– А если ещё их сопровождает крутой потрясный дядюшка – мимо и мышь не проскочит! Тут даже малыш Генри ничего не сможет провалить, – ревёт у меня за спиной Зигфрид, и он наверняка не шутит. Мне чудится хихиканье Хильды.
– Не знаю, – глухо отзываюсь я.
– Генри, мне не часто приходится просить о чём-то людей. Точнее – вообще никогда. Честно говоря, мне и не нужно, ты ведь знаешь, правда? Я мог бы просто приказать. Но на этот раз я это делаю: я прошу тебя съездить для меня в Париж. Потому что для этой работы ты подходишь больше всех!
У меня за спиной раздаётся возмущённое бормотание. Зигфрид явно разобиделся, но не отваживается высказать свою обиду деду в лицо. Слюнтяй!
Хильда же в прекрасном настроении тычет меня кулаком в бок:
– Эй, что тут думать? Личная дружеская просьба шефа богов – да большего и желать невозможно! Короче,
Если честно, выбор у меня такой – покуролесить с настоящим мушкетёром в Париже или вернуться на урок геометрии к мистеру Томасу. Я уже готов согласиться, но тут мне приходит в голову, что есть ещё одна закавыка: папа.
12
Быстро, живо (итал.).
– Ладно, по правде сказать, я бы с радостью вам помог – но что мы скажем моему отцу? В Лондон мы катались на каникулах, и поэтому он легко согласился. Но если мы ему сейчас скажем, что нужно быстро смотаться в Париж, он покрутит пальцем у виска. А просто свалить – не-е, я на это не пойду. Папа с ума сойдёт от беспокойства.
– Генри, Генри! – Вотан качает головой. – Неужели ты думаешь, что такой древний германский бог ничему не учится? Разумеется, я подумал о твоём отце и нашёл решение этой людской проблемы. – Нажав на какую-то кнопку на пульте управления, он говорит в прикреплённый сбоку микрофон: – Вера, зайди ненадолго!
Я подозреваю, кто сейчас появится: госпожа Вердан-Димитровски, попросту Вера. На самом деле её зовут Верданди, и она одна из трёх германских богинь судьбы, так называемых норн. Двух других зовут Урд и Скульд, но в целях маскировки их называют госпожа Урдман и госпожа Скульдмёллер, и все втроём они держат маленький пансион «У ясеня», где мы с папой летом и угодили во всю эту неразбериху с Альберихом и Вотаном. Мне уже в Байройте бросилось в глаза, что Вера, похоже, симпатизирует отцу. Но он-то считает её старушкой. Норны, когда пожелают, могут выглядеть старыми. Или молодыми. Как им заблагорассудится.
Моё подозрение оправдывается: чуть позже появляется именно госпожа Вердан-Димитровски. Для меня она принимала вид сорокалетней женщины, то есть примерно папиного возраста. Так и сейчас: на ней юбка-клёш и футболка с треугольным вырезом, неброский макияж, слегка вьющиеся, длиной до подбородка, светлые волосы заправлены за уши. В общем, вид ухоженный, но без перебора. Кстати, как норна Верданди отвечает за настоящее – влияет на то, что происходит здесь и сейчас.
– О, мой милый Генри! Как я рада тебя видеть! – приветливо восклицает она. – А твой отец тоже здесь? – Она оглядывается вокруг, и мне кажется, что я вижу у неё на лице лёгкое разочарование. Я же говорил: папа ей нравится!
– К сожалению, нет. Хильда появилась довольно неожиданно, и у меня не было времени рассказать ему об этом.
– Что ж, – хлопнув в ладоши, говорит Вотан, – теперь это уже не нужно, потому что наша дорогая Вера навестит твоего отца. Она разомкнёт время – и тот даже не заметит, как долго тебя не будет. Ведь для него только что закончится вечер.
– Разомкнёт время? – ничего не понимая, эхом повторяю я.
– Именно так. Она как бы заключит твоего отца во временной пузырь, из которого он выберется, только когда ты вернёшься. Неважно, где он будет находиться, но чувство времени начисто утратит.
– А это не больно? С ним ничего не случится?
– Нет-нет, не волнуйся. Верданди просто немного попридержит его личное колесо времени.
– А моя школа?
– Для школы у меня уже готово прекрасное официальное заключение врача, – вмешивается в разговор Локи. – Идеальная фальшивка. Выглядит как от твоего педиатра. У тебя, бедолага, коклюш. Болезнь, к сожалению, очень заразная. Посещать тебя никому не разрешается. Высочайшее указание доктора Скотта.
– Откуда ты знаешь имя моего врача?