Геня, Петра и Лолита
Шрифт:
Первое - о девочке ни слова! Второе - срочно рассчитаться с работы. Третье - вернуться в столицу. Девочка, как никто, теперь обеспечит ему прекрасное прикрытие. Никто не ищет молодого отца с ребенком!
Со стороны кровати снова раздался писк. "Мокрая, надо поменять простынку" - тут же мелькнула мысль заботливого отца. Но девочка была сухая.
"Кормить! Ее же надо кормить! Но, чем?", - ни молока, ни хотя бы коровы, у Петровича не было. И груди с женским молоком тоже.
"Сгущенка!
– Петрович кинулся в подпол.
Уже через пять минут все было готово. Он разбавил в четвертинке от водки молоко с кипяченой водой. Горлышко бутылки заткнул пластиковой пробкой, в которую вставил трубочку от пакета с фруктовым соком. Девочка жадно зачмокала молоко через своеобразную соску. Он еще раз попробовал пеленку. Сухая. Но тельце девочки показалось ему горячим.
"Надо руки сначала согреть, руки у меня, наверное, холодные",- он подсел к охотничьей печурке. Охотничьей ее называли, так как делается она из речных голышей, обмазанных глиной. Такая печурка не обгорает десятки лет. Только успевай сажу чистить.
Ночью девочка будила его еще два раза. Утром он погрел у печи руки и пошел менять пеленку. Она была сухая. Он ее понюхал. Запаха тоже не было. А тело девочки было все-таки горячее.
"Значит, она болеет, да и немудрено, ведь неизвестно, сколько ребенок провел на морозе в теле мертвой матери?"
Ну, уж вылечить простуду - это он может. Он дал девочке четвертинку раздавленного с медом и малиной аспирина. Девочка все проглотила с удовольствием. Вообще она все ела с удовольствием и не капризничала. Но на утро температура меньше не стала.
И тут до Петровича дошло - ребенок не только ни разу не обмочился, но он еще ни разу и не покакал! Он опять начал осмотр. Точно - у ребенка не было анального отверстия! А животик был таким же впалым. Как ни старался Петрович, но нащупать кишочки не удавалось. Их попросту не было.
От таких открытий на лбу опять появилась испарина. Мало того, что на голове хрящики вместо костей, так еще и пищеварительный тракт отсутствует!
"Спокойно, но тогда непереваренные остатки пищи должны скапливаться и раздувать ей желудок!
– Петрович начал ощупывать желудок. Желудок, слава богу, был на месте. И вовсе не твердый, и не раздутый, а мягкий. Девочка ежилась и сучила ножками и ручками от его научных изысканий.
"Нет, тут моих знаний явно недостаточно! Надо ее как можно быстрее показать врачу. Врач в поселке был. На должности фельдшера. Звали его Степан. Но... Пил. И без просыпа.
"Ничего, приеду пораньше, бог даст, застану трезвым, - решил Петрович.
– Все равно надо ехать в поселок, писать заявление на расчет. А там уеду и этот пропойца через день меня забудет".
Десять минут стука во все окна ничего не дали.
– Кто это тут хулиганит?
– раздался сзади радостный, веселый голос.
– Да вот, к доктору мы, заболели.
– Заболели, это хорошо! Это мы сейчас вылечим. А я вот как раз за лекарством и ходил, - Степан вытащил из-за спины руку с бутылкой, в которой плескалась уже наполовину отпитая мутная жидкость.
"Не успели...", - мелькнуло в голове у Петровича.
В комнате Степан набросил на плечи халат подозрительного, серо-грязного, в разводах, цвета.
– Показывайте, где у вас болит, - Степан стал натягивать на правую руку желтую хозяйственную перчатку.
– Да вот, девочка простыла, горит вся.
– Щас смерим, - Степан жестом фокусника достал из кармана цифровой термометр и приложил девочке под мышкой. Потом долго рассматривал показания удивленными глазами.
– Действительно, температура!
– он потряс термометр, но показания не уменьшились.- Тридцать девять градусов, без копейки. Однако, как у вас все запущено... Простыла, говорите? Щас легкие послушаем!
– он воткнул рога стетоскопа в уши.
Девочка ежилась от холодных прикосновений.
– Так, в легких хрипов нет, но ребенок мертв!
– сделал он неожиданное заключение.
– Как это?
– ошалел Петрович, глядя на сучащую ножками девочку, - она же двигается!
Степан разочарованно поглядел на девочку и высказал еще более глубокую мысль.
– Пока да! Но сердце у нее уже не бьется!
– Ну, так сделайте же что-нибудь, доктор!
– Меня не учили лечить мертвых!
– вынес окончательный вердикт Степан.- Забирайте ваш труп!
Глава 3. Сейфы
Уже прошла неделя, а состояние девочки хуже не стало. Плакать она вообще перестала, зато при приближении Петровича бурно агукала. Сгущенка явно шла ей на пользу. Мочить пеленки она категорически отказывалась. Петрович уже прошерстил весь Интернет, но ничего подобного там не нашел. Даже похожих случаев не было. Как он ни прислушивался, стука сердца слышно не было, ни справа, ни слева. Но пульс прощупывался отчетливо - и на шее, и на запястье. В конце концов Петрович решил считать Петру, так он ее назвал, медицинским феноменом.
"Покажу в столице ее потом какому-нибудь профессору",- он решил отложить проблему. Ну, а то, что не надо было стирать кучу грязных пеленок, это он как-нибудь переживет.
Хотя очень хотелось принять на себя все тяготы отцовских забот.
За пару зеленых бумажек он сначала справил справку о рождении, приплетя в роддоме историю о сбросившей ему внучку гулящей дочери. Медсестра при виде девочки даже ему посочувствовала и не стала настаивать на приложении к ребенку еще и матери.