География фамилий

Никонов Владимир Андреевич

– ичев. Суффикс – ич — один из старейших у славян. Он издавна вошел в славянскую ономастику, образуя патроним, именование по имени отца, очень рано расширил значения, образуя этнонимы (именования племен — лютичи, радимичи, кривичи, вятичи и др.) и многочисленные топонимы. Из него возник сложный формант – ов(ев)+ич. В обоих видах он получил огромную силу в ономастике всех славянских народов. В фамилиях он стал монопольным образующим средством у сербов, преобладающим у хорватов, вторым по частотности у поляков, частым и у других. У русских он издавна свойствен отчествам, но лишь у социальной верхушки (князья, бояре), много столетий сохраняя строго сословную принадлежность. В XVI в., отстаивая свое право на – вич, бояре готовы были пойти в опалу, а то и на плаху; в XVIII в. этот формант определен сначала только немногим высшим чинам, а затем всем дворянам. Даже в конце XIX в. еще сохранялась его социальная окраска, хотя официального запрета не было. Теперь он стал монопольной формой отчества. В фамилии же он вошел не как формант, а как часть основы — в цепочке Фома—Фомичев, т. е. в качестве 2-й степени, образуемой из отчества же. Такие фамилии можно встретить всюду (местами

с редуцированным – и-, так как в русском языке безударный гласный очень ослаблен, вплоть до нуля). О них писал Б.-О. Унбегаун [92] , приведя больше сотни примеров, но он не имел никаких данных об их размещении, а оно чрезвычайно показательно. Максимальное скопление их наблюдается в Верхнем Поочье, на стыке областей Тульской (особенно Белевский, Чернский и смежные районы), Орловской (Болховский, Мценской и соседние районы). Вероятно распространение этой модели со стороны Белоруссии (может быть, при неоднократном изменении государственных границ в XVI—XVII вв.). Самые встречаемые из них — Ганичев, Демичев, Ильичев, Ларичев, Фомичев. В Болховском и Белевском районах фамилии с финальным – ичев достигли немалой частотности, близкой к 30 человекам на тысячу жителей. По мере удаления от центра своего скопления они резко уменьшаются, и, например, на востоке Тульской обл. и юго-востоке Орловской их частотность едва достигает 1 человека на тысячу. В Мещовском у. Калужской губ. (1924 г.) – ичевы составляли 1%, — видимо, это западный рубеж скопления их. В среднерусской полосе есть территории с повышенной частотой этих фамилий, но нигде они не образуют крупных скоплений.

92

Унбегаун Б.-О. Отчества на – ич и их отношение к русским фамилиям // Исследования по славянскому языкознанию. М., 1971.

Зато автору посчастливилось неожиданно обнаружить их мощный ареал на Севере. В фондах Вологодского архива севернее, северо-западнее, северо-восточнее Белого озера, в бывшем Шольском р-не и соседних с ним, фамилии на – ичев часты, как нигде (подробнее в главе о вологодских фамилиях) [93] . Даже в Усть-Кубенском р-не (на восточном берегу Кубенского озера) носители фамилии на – ичев составляют около 80 человек на тысячу жителей; восточнее Вологды они гораздо реже.

93

Архив Вологодской обл. Ф. 961-Р. №359.

– ичкин, – очкин. Центр сгущения фамилий этого типа (впервые его указала М. Н. Морозова) почти совпадает с фамилиями на – ичев, максимальна частота в тех же районах Калужской, Тульской и Орловской областей (1952—1958 гг.) — 31 человек на 1 тыс. жителей [94] . В окружающих районах частота их гораздо ниже, размеры ареала скромнее, чем у фамилий на – ичев; в бывшем Мещовском у. Калужской губ. 1924 г. — все еще 17 человек на 1 тыс. жителей [95] , а к востоку, наоборот, они резко исчезают. По происхождению эти фамилии — отчества от иронично-ласкательных имен, чаще — от канонических (Афоничкин, Борисочкин, Савочкин, Фомочкин), реже — от неканонических (Звездочкин, Ниточкин). Явно, что именования в форме Афоничка, Ниточка на этой территории были излюбленными, но почему — неизвестно. Вероятно, они поздние, но датировка загадочна, как и причина. На других территориях они редки.

94

Архив Орловской обл. Ф. 3037, 3038, 3048, 3348, 3358.

95

Архив Калужской обл. Ф. P-79. Оп. 1. №98.

– сков (Земсков, Городсков, Донсков, Шатсков, Сотсков и др.). Все фамилии образованы от наличных именований на – ский(– ской). О них Б.-О. Унбегаун заметил: «нередки у донских казаков» [96] ; позже донские примеры фамилий собрал Л. М. Щетинин [97] , у яицких (уральских) казаков их нашел Н. М. Малеча, ценные исследования которого ждут публикации. Эта модель характерна для пограничных областей, например по «засечной черте» XVII в.: Симбирск—Шацк—Белгород. Возможен прямой перенос из этих районов на Дон, на Яик: Петр I в 1695 и 1708 гг. переводил из-под Симбирска казаков в Азов и на Медведицу, формируя донское казачество [98] . Фамилия Гребенсков указывает на гребенское казачество, которое в XIX в. переселилось с Дона на Кубань и Терек.

96

Unbegaun В.-О. Structure des noms de famille russes // III Congr`es international de Toponymie et d’anthroponymie. Louvain, 1951. T. II. P. 436.

97

Щетинин Л. M. Имена и названия. Ростов, 1968. С. 149.

98

Никонов В. А. География фамилий Поволжья // Ономастика Поволжья. Саранск, 1976. Т. 4. С. 140.

– ицын. Всюду можно встретить фамилии Лисицын, Курицын, но суффикс – ица, некогда очень продуктивный, ныне архаичен. А на Севере фамилии от основ, образованных им, в 10 раз чаще, чем где-либо, так как мужские нецерковные имена с этим формантом там нередки и в XVII в. От них — Губницын, Доильницын, Дряхлицын, Коробицын, Наговицын, Репницын, Телицын, Чицын, Шипицын и др. В Шенкурском у. в 1897 г. зафиксировано 1556 носителей фамилии, образованной по этой модели [99] .

99

Архив Архангельской обл. Ф. 6.

–

утин. Фамилии этой модели «северны», как и на – ицын: в 1887 г. — в Онежском у. — Орютин, Панютин, Парутин, Торутин; в Шенкурском у. — Кошутин, Малютин, Лешутин; в Мезенском — Личутин. Имя Лабута у ненцев привела Л. В. Хомич [100] ; в документах XVI в. на Севере встречаем имена Волдута, Кошута, Офута; А. А. Шахматов указывал на формы Машута, Мишута, Федута в двинских грамотах XV в., образованных от канонических личных имен [101] . Высказанное мной предположение о приходе суффикса из польского языка (малютка, личное имя Малюта) [102] доказано, но в польском он не первичен, а, очевидно, заимствован из литовского. На Север формант – утин принесен не через Москву, а через Псков и Новгород.

100

Хомич Л. В. Проблемы этногенеза и этнической истории ненцев. Л., 1976. С. 119.

101

Шахматов А. А. Исследование о двинских грамотах XV в. СПб., 1903. С. 120.

102

Никонов В. А. Поиски системы // Этимология. М., 1963. С. 226.

Из многих других региональных моделей в основах фамилий укажем на такие, как – ихин в с. Шишкеев (Мордовская АССР) — Волчихины, Глазихины, Гусихины, Мочалихины, Муравьихины, Шутохины; отметим, что рядом в большом с. Гумны нет ни одного человека с фамилией, образованной по такой модели; фамилии с формантом – ачев встречаются в с. Трофимово Орловской обл.: Климачевы, Грудиничевы, Головачевы. Фамилии изобилуют производными формами личных имен (– агин, – ыгин, – илин, – ухин, – ушин, – аков, – анов, – имов, – ишев и др.) — богатейший источник по истории русского словообразования.

Понятна региональность проникновения форм иноязычного происхождения. Шире и дальше всех продвинут составной формант – енков из украинского (ср. рус. – енок: львенок, утенок), господствующий во всех восточных областях Украины и Белоруссии. Его размещение превосходно показали картографически и статистически Ю. К. Редько по Украине [103] и Н. В. Бирилло по Белоруссии [104] , но, по-видимому, работая независимо друг от друга, они упустили важную черту: формант – енко имеет общую восточную границу, никак не связанную с современным распространением обоих языков.

103

Редько Ю. К. Сучасні українські прізвища. Київ, 1966.

104

Бирилло Н. В. Белорусская антропонимия. Минск, 1969.

Прямое продолжение этого — распространение фамилий – енков в РСФСР, дооформленных суффиксом русских фамилий (есть и немало – енко). В Псковской обл. этот поток шел с юга, поэтому в южных районах они чаще: в Куньинском (1930 г.) они охватывали 5% населения (Власенков, Гавриленков, Павлюченков, даже Поварищенков и Шляхтенков). Совсем не случайно пскович по рождению Вениамин Каверин дал героине своего романа «Два капитана», коренной псковитянке, фамилию Власенкова. Еще больше фамилий этого типа в Брянской, Белгородской, Курской, Воронежской областях, и даже в Орловской и Курской они составляют 1—4% населения, Широко распространились они и на юго-восток — через Тамбовскую и Ростовскую области на Саратовскую, Волгоградскую и Краснодарский край. Характерны колебания формантов: в документах Идрицкого р-на Псковской обл. наряду с – енков обычны и – енок (Борисенок, Егоренок, Сергиенок, Финаженок и др.); в документах 1914 г. по Воронежской губ. заурядны записи: Евдокия Репченко покупает землю у Ивана Репченкова [105] , Михаил Резниченков — у Павла Резниченко [106] .

105

ЦГИА. Л. Ф. 1290. Оп. 7. №85. Л. 115.

106

Там же. №101. Л. 294.

Из иного источника проникла в Псковскую обл. модель фамилии на – айлов (например, Пошибайлов в Дедовическом р-не), а именно из литовского языка (ср. Гржимайло).

На Вятке и Каме нередки фамилии на – егов, ряд примеров привели Г. А. Архипов и А. С. Кривощекова-Гантман [107] . В них древен суффикс пермских языков (удмурт. – ег, коми – ог: Гачегов — гачег, «бобр»; Мошегов — мош, «пчела»; Шудегов — «счастье»; Рочегов — роч, «русский»; Чечегов — чечег, «трясогузка» и др.), относимый Б. А. Серебренниковым к общеуральскому суффиксу отглагольных имен [108] . Суффикс давно мертв, и основы многих фамилий этой модели неизвестны.

107

Архипов Г. А. Фамилии, образованные от удмуртских слов // Вопр. финноугроведения. Саранск, 1975. Вып. 6; Кривощекова-Гантман А. С. Фамилии как источник истории языка и его носителей // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Пермь, 1972. С. 250.

108

Серебренников Б. А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 154, 167.