Геомаг III
Шрифт:
Могилы родителей я нашёл очень быстро. Ноги сами принесли меня к нужному месту. Сказать, что на душе было погано ни сказать ничего. Я буквально взрывался печалью, грустью и злобой. На лице это выражалось лишь слегка более влажными глазами и, наверное, бровями. Которые вечно не подчинялись мне, лишь тем эмоциям, что я испытывал.
Я сел на землю рядом с двумя досками. И прочитал буквы, с моим детским корявым почерком.
«Юнна Джонс»
«Грегор Джонс»
Даты к своему стыду я не поставил. Год смерти тогда я, конечно, знал. Но так и не смог вспомнить сколько было моим родителям. Потом немного подумал своим детским умом и решил, что лучше вообще
Я всё понял. И отомстил! Как камень с плеч.
— Вы слышите?! Мама? Папа? Я убил его. Убил!
Хорошо, что на кладбище ни было не души, иначе на меня бы точно обратили внимание. И, надо полагать, задались вопросом: кого это убил тот оборванец? С законом в нашем Трелесе не всё хорошо. За преступления, если факт их совершения установлен, судят. Но за раскрытие убийств, воровских промыслов и прочих нечестивых дел обычно не берутся. Только в том случае, если дело уж совсем громкое. Тогда, как я слышал, к нам могут нагрянуть законники из соседних городов. Но такого на моей памяти не случалось.
Сидя рядом с могилами, я искал кучу с камнями, чтобы сплавить их в два надгробия. Конечно, мне хотелось сделать красивые памятники. В идеале фигуру отца и матери, но умения и времени мне бы не хватило. Пока создам просто достойные каменные надгробия с железными табличками. А переделать их можно всегда.
Передо мной стоял выбор, сделать им таблички с настоящими именами или липовыми. С одной стороны, настоящие имена могут как-то помочь тем, кто желает моей смерти. Не думаю, что тот урод хотел убить меня по собственной инициативе. Слишком его внешность соответствовала образу наёмника. С другой стороны, разве кто-то будет исследовать кладбища? Допустим — да. Люди, если их так можно назвать, найдут могилы. Предположим, заметят, что не хватает ещё одной — моей. Они кинутся на мои поиски? Наверное, ведь одного мерзавца ко мне уже подослали.
— Плевать, — шепнул я.
Я не посмею скрывать настоящую фамилию. Мои родители достойные её, а не какой-то липовой подделки. Пусть мне это может доставить много нежелательных проблем. Пусть! Но моя совесть будет чиста перед отцом и матерью, я не буду чувствовать вины.
Следующие минут сорок я таскал булыжники к доскам. Собрал две больших кучи, их точно хватит на два массивных надгробия. Когда я всем этим занимался, то на душе скребли даже не кошки, а драконы. Мне было ужасно грустно от того, что я больше никогда не увижу родителей.
А что, если плакать о потере родных это эгоизм? Я же жалею не о том, что они лишились жизни, а себя. Без них плохо будет мне. Им уже всё равно. Странная мысль, но какое-то зерно истины в неё есть. Впрочем, скажи я где-то в людном месте подобную фразу, меня бы посчитали каким-нибудь прокажённым бесами дураком. Но я всё равно понимал, что отчасти жалею себя, без родителей всё равно будет плохо мне, им уже без разницы…
После я попытался избавиться от мыслей и печали. Вытащил из земли доски и отложил в сторону. Они успели подгнить и выскользнули из земли с хрустом, но не очень тяжело. Мне вообще повезло, что их не своровали нищаки. Зимой в Трелесе чего только не бывает. Если у людей кончаются дрова, а купить они их не могут, как и не могут нарубить
Окончательно избавившись от дурных мыслей и бесполезных философствований, я начал представлять паттерны магии камня. Сформировал в голове одноразовый конструкт надгробной плиты, эдакого округлого прямоугольника. Оба надгробия я сделал быстрее, чем предполагал, причём намного. И это хорошо, прогресс в магии заметен. Потом я обошёл их по кругу. И с помощью магии отшлифовал до идеального состояния. Они, к сожалению, не блестели, но и не были шершавыми. Чтобы добиться блеска, магии мне пока не хватало. Я нашёл компромисс — матовые, но гладкие.
Оставалось самое сложное, раздобыть где-то достаточное количество железа. Я не моральный урод и тем более не мародёр, брать его с других могил я не стал бы ни за что на свете. Забор вокруг кладбища, к сожалению, тоже не пестрил железом. Впрочем, его поставили только этой весной, выглядит он свежо. И тут меня озарило: доски сами по себе вместе не держатся. Можно вытащить из них гвозди и «переплавить» их в таблички.
Я знал, что забор растаскивают каждую зиму. Но у меня всё равно рука не поднималась его разрушать. Я снова начал искать решение проблемы. Надо было зайти в город, там я бы сориентировался быстрее… Внезапно я подумал о компромиссе. Таком решение, которое устроит обе стороны. Одну из низ представляю я, а вторую забор. Будто бы это как-то поможет…
Оказалось, что да. Я решил вытащить не все гвозди из него, а по одному. Да тогда некоторые доски останутся, а другие упадут. Пожалуй, компромиссом такое не назовёшь. И тут меня осенило. Я чёртов геомаг, так и что мне мешает сделать гвозди из камня и загнать их в доски вместо железных. Идея отличная, Оскард бы одобрил.
Ушло на это очень много времени. Но после у меня в руках лежала целая куча гвоздей, а забор держался точно так же, как и раньше. Решения было найдено и устроило обе стороны. Вот удивятся те бедняки, когда обнаружат в своей печки каменные гвозди. Но и ничего страшного, зато теперь можно сделать таблички.
Вообразив в чёрном пространстве правильные паттерны, я выстроил поверх них плоский железный прямоугольник. Как и надгробия — одноразовый конструкт. Много сил не потребовалось, чтобы сплавить две кучки гвоздей в таблички. Их я поднял к надгробиям и посмотрел, как это выглядит. Мне понравлюсь, но оставалось выбить имена. Я решил сделать это при помощи своей магии, а написать настоящие.
Для этого я каждый раз представлял букву на фоне чудо-узоров магии железа. Буквы мне вряд ли ещё когда-нибудь пригодятся, поэтому и для них я выбрал одноразовые конструкты, а не те, что можно сложить на полку. Часа через два, я выбил оба имени на плоских железных листах.
«Юнна Рокрафт»
«Грегор Рокрафт»
Затем я приделал таблички на надгробные плиты. Сделал это с помощью магии камня. Я просидел у могил родителей ещё какое-то время. Попросил прощение, за всё плохое, что им пришлось пережить по моей вине. Попросил прощения, что не уберёг их… Но ребёнком я бы ничего не смог сделать тому уроду. Зато теперь он не в мире живых. Я почувствовал свободу, когда снова, без эмоций, рассказал маме и папе, что отомстил за них. Я будто бы почувствовал одобрение с их стороны. Однако, они никогда не учили меня быть мстительным, они скорее прививали мне умение прощать.