Геометрия любви: Банальный треугольник
Шрифт:
Он проверил бумаги и, оторвавшись наконец от них, спросил:
— Ну, что случилось? Ведь что-то случилось? — опомнился он под недоумевающим взглядом пациентки.
— Я, кажется, сломала ногу, — в который раз за этот безумный день повторила мисс Торнфилд.
— Не волнуйтесь, это не перелом, — успокоил ее доктор после непродолжительного обследования. Прикосновения его рук были нежными, мягкими, но в то же время уверенными. Тибби поймала себя на мысли, что ей не хочется, чтобы они прекращались. Еще сутки назад она поклялась, что никогда не позволит мужчине дотронуться до себя, и вот пожалуйста, едва к ее лодыжке прикоснулись горячие пальцы, как она растаяла.
Потому что ее бросало то в жар, то в холод. Судорожно сократились мышцы где-то внизу живота. Тибби покраснела. Сколько времени она не общалась со Стивом? Неужели она теперь не способна контролировать свое тело? Что оно о себе возомнило? Надо вцепиться в краешек клеенчатого ложа, чтобы ненароком не положить ладони на плечи этого чужого мужчины, не обнять его. Боже, до чего узкая и холодная кушетка… Слишком узкая, чтобы на ней могли поместиться двое…
Резко мотнула головой, стараясь отогнать наваждение. Сердце забилось быстрее, еще быстрее, еще и еще; она была вынуждена попытаться замедлить его бешеный ритм, прижав руку к груди. Но это не помогло. Кровь шумела в висках, щеки пылали.
— Наверное, это вывих. Для более точного диагноза нужен рентген. — Врач немного помолчал, выглянул в коридор, что-то прикидывая в уме, а потом продолжил: — Каталку не увезли? Молодцы! Пожалуй, еще успеем. Мистер Дадсон должен быть на месте.
Тибби не успела возразить. Человек в белом халате поднял ее на руки, и она оказалась не в силах сопротивляться. Наверное, от слабости и переживаний у нее закружилась голова — ведь с утра у нее во рту маковой росинки не было, да и переутомление еще никому не прибавляло сил. Она прикрыла глаза и опустила голову на плечо врача. Слабый аромат одеколона накрыл ее прохладной волной. Вздохнула, вспомнив Стива: он знал толк в духах, и запах дорогого парфюма долго оставался в квартире после его ухода. Как же она соскучилась по мужским запахам, мужскому телу, мужским рукам…
На каталке ее повезли по коридору.
— Эй, Брэд! Ты здесь? — прокричал санитар перед очередным кабинетом.
— Здесь! — Из-за стеллажей вынырнула согнутая спина в больничном халате. — Ну-с, что тут у нас? — Брэд пролистал карточку. — Подозрение на вывих. Нужен рентген… Ладно.
Через десять минут снимки были готовы. Дадсон даже не досушил их, проворчав что-то о бестактных сотрудниках, которые игнорируют его законное право на отдых. Тибби покатили обратно в кабинет с узкой холодной кушеткой.
— Все в порядке, простое растяжение. Неприятно, больно, но не смертельно. — Врач уже заканчивал бинтовать ногу. — Тугая повязка, холод несколько дней. Можете начинать ходить уже сейчас.
Тибби сразу же воспользовалась этим предложением и сделала пару шагов по кабинету. Бежать отсюда, скорее бежать — от его глаз, от его рук, от его голоса…
— Отлично. Погодите-ка, а что с другой ногой? Вы прихрамываете не на больную…
— К сожалению, они обе пострадали, — грустно сказала рыжая пациентка. — Вторую ногу я обожгла. И кажется, довольно сильно.
— Простите, мисс…
— Торнфилд.
— Очень приятно. Я доктор Дэниэл Глэдисон.
— Тибби, — спохватилась собеседница.
— Мне придется взглянуть и на эту вашу травму. — Доктор невольно нахмурился. — Только, боюсь, ткань могла прилипнуть к коже. В таких случаях мы не рискуем и просто обрезаем ее. — Доктор Глэдисон подошел к столу, нашел ножницы и обернулся, впервые пристально посмотрев на свою пациентку.
Напротив него на больничной кушетке сидела очаровательная молодая особа. Медные локоны растрепались, щеки пылали. Кожа, казалось, светилась изнутри. Точеные черты лица, изящный нос. Немного великоват рот, но при этом губы такие изящные. Она смотрела мимо него, на противоположную стену, и ее профиль четко прорисовывался на фоне окна.
— Итак, приступим к дальнейшему осмотру, — наигранно-бодрым голосом произнес врач.
Тибби в ответ не произнесла ни слова. В этом не было ничего странного: перенесшая стресс пациентка с трудом реагирует на внешние раздражители. Ничего, что во рту сухо, как в Сахаре, а язык намертво прилип к гортани. Перед ней хирург, всего лишь хирург… Ну что она испугалась его, как маленькая? Или не его, а того, что между ними могло бы произойти, сложись обстоятельства иначе? И чего она уже так хочет…
Шок, у нее шок! Подобные мысли можно объяснить только длительным перелетом, разницей во времени и нервным потрясением. Только давно и серьезно больные люди могут страдать эротическими грезами, да еще о лечащем враче.
Дэниэл взял со стола ножницы и направился к своей пациентке. Она испуганно отшатнулась.
— Нет, оперировать вас, тем более ножницами, я не собираюсь. — Он быстрым движением надрезал штанину. Минута — и джинсы годились разве что для пляжа.
Врач осторожно приподнял ткань. Тибби поморщилась. Ожог оказался не сильным, но весьма болезненным. Дэниэл стал аккуратными легкими движениями наносить на кожу антисептик. Она вздрогнула.
— Вам больно?
Его руки мягко дотрагивались до пострадавшего участка, но движения стали машинальными. Дэниэл поймал себя на мысли, что не может и не хочет отвести взгляд от лица. Что-то в нем было, что-то непонятное, необычное, будоражащее… Чуть вздрагивающие бледные губы, покрасневшие щеки, легкие морщинки в уголках рта, которые бывают от частой открытой улыбки… И грустные глаза.
— Что-то не так? — донеслось до Дэниэла откуда-то издалека. Он не сразу понял смысл этих слов, пораженный интонацией, с которой они были произнесены. Прозвучавшая в коротком вопросе нежность не соответствовала образу, который создался раньше, когда он впервые увидел воинственную рыжую бестию, всем и всеми недовольную.
Теперь же он разглядел и терпеливое ожидание в участливо приподнятых черточках бровей, и живой интерес, и волнение… И блеск огненных локонов, и — поразительно! — без единого изъяна кожу цвета слоновой кости…
Из забытья его вывела дрожь, пробежавшая по телу пациентки, непонятным образом передавшаяся и ему. Дэниэл поймал себя на том, что довольно-таки бесцеремонно разглядывает эту рыжеволосую страдалицу.
— Нет-нет, все нормально. — Приблизившись к столу, который стал своеобразным островом спасения, Дэниэл оперся о холодную поверхность руками и тут же отдернул их. Ладони хранили тепло, которое не выносило прикосновений к безжизненному стеклу. Ее тепло.