Геополитика мирового порядка
Шрифт:
Следует сказать и о том, что объективация национального единства, в свою очередь, укрепляет веру у людей в объективность существования нации, а также придает ему реальные «телесные» очертания. Сама символическая конструкция, распространение общих верований, навязывание «объединяющих» норм, практик и ориентиров – все это способно делать только государство. А это позволяет утверждать, что именно государство является сердцевиной процесса образования наций, начиная с XVIII столетия. И потому сами нации являются политическим созиданием, которое приводит к образованию того, что в западной политической науке получило наименование государства-нации.
Истоки современных наций коренятся в политическом проекте.
Б. Разновидности национализма. О политическом смысле национализма ведутся самые ожесточенные споры. С одной стороны, национализм несет в себе известный потенциал национального единства или независимости. И в этом случае он предстает как вполне прогрессивная и даже освободительная сила. С другой стороны, национализм, как свидетельствует история, может превращаться в иррациональный и реакционный символ веры, служащий политическим лидерам оправданием вооруженной экспансии и войн [427] .
427
См.: Мнацаконян М. О. Национализм: идеальный тип и формы проявления // Политические исследования. – 2007. – № 6. – С. 24–35.
Национализм не раз служил (и продолжает служить) притягательной силой для сторонников самых разных идеологических воззрений – от либералов и консерваторов до фашистов. Есть все основания полагать, что с идеологической точки зрения национализм всеяден. В политической науке выделяют несколько основных разновидностей национализма:
• либеральный национализм;
• консервативный национализм;
• национализм экспансионистского толка;
• антиколониальный национализм [428] .
428
См. подробнее: Желтов В. В., Желтов М. В. Политическая социология. – М., 2009. – С. 161–193.
4.3. Национализм и государство
Как отмечают в своих работах британский философ, антрополог и политолог Эрнст Геллнер (1925 – 1995) и историк Эрик Хобсбаум (род. в 1917 г.), существует неразрывная связь нации и государства. Не случайно в западной политической науке получила право гражданства концепция государства-нации. Само существование государства-нации свидетельствует о том, что государство неразрывно связано с нацией. Поясним: государство, по сути дела, является тождественным нации (или должно основываться на ней) и наоборот, каждая нация должна располагать государством или иметь право на него.
Такой подход позволяет освещать национализм как таковой, а также и националистическое чувство, связанное с национализмом.
«Национализм, – утверждает Э. Геллнер, – является в основном политическим принципом, в соответствии с которым политическое единство и национальное единство должны быть совмещающимися… Националистическое чувство является гневным чувством, которое порождается нарушением этого принципа или чувством удовлетворения, которое возникает по мере его реализации. Националистическое движение является движением, которое порождается этим чувством» [429] (Выделено нами. – В.Ж., М.Ж.).
429
Gellner E. Nations et nationalisme. – P., 1989. – P. 11.
Именно на основе этого политического принципа в XIX в. возникает новый тип государства, а в XX в. такое государство становится господствующей этатической моделью, получившей на Западе, как мы уже отмечали, наименование государство-нация. Государство-нация, как показало последующее развитие событий, порвало связь с наследственными монархиями во многих странах и утвердило новый тип легитимности, радикально отличающийся от легитимности монархической.
Согласно Э. Геллнеру, подъем национализма и утверждение государств-наций стали возможны в результате глубоких экономических трансформаций, происходивших в аграрных прежде обществах, на основании которых утверждались индустриальные общества.
Заметим: аграрные общества были культурно фрагментированными, что находило свое выражение в факте существования, по Геллнеру, «высокой культуры», которую исповедовало небольшое число клерков, не имевших ни средств, ни потребностей, ни желания распространять ее (или навязывать ее) на всю совокупность населения. Кроме того, социальное основание аграрного общества представляло собой совокупность сообществ, по своей сути крестьянских, изолированных друг от друга. Эти сообщества не соприкасались с этой «высокой культурой». Они опирались на значительно отличавшиеся между собой местные культуры. Такая сегментированность и гетерогенность культур в аграрных обществах определяла тот факт, что «государство было заинтересовано в сборе налогов, поддержании мира и не более того, и оно не было заинтересовано в развитии коммуникации между сообществами, которые находились в его подчинении» [430] .
430
Ibid. – P. 24.
Такой подход государства к разного рода сообществам по мере индустриализации постепенно утрачивает право на жизнь. Утверждение рыночных отношений, переток значительной части аграрного населения в города с тем, чтобы работать в промышленности, помимо всего прочего, предполагают разрыв с культурной сегментацией, присущей аграрному обществу, и развитие процессов культурной стандартизации, в частности общего языка на всей территории государства, единых мер и весов, единых денег и т. п. Культурная стандартизация вызывала к жизни процессы новой социализации, которая обеспечивала бы интеграцию индивидов не в местные культуры, а прежде всего в общую для всего государства культуру. В этом процессе существенную роль играло утверждение единой системы образования в стране.
Во всех этих процессах, безусловно, значительную роль играло государство. Но было и обратное влияние, заключавшееся в том, что, по мере утверждения общей для всей страны социализации, позиции государства в обществе еще более укреплялись. Согласно Э. Геллнеру, решающее значение в этом двойственном процессе играл тот факт, что государство обладало «монополией на легитимное образование… (бывшей) в этих условиях монополией более важной и более значимой, чем монополия на легитимное насилие» [431] .
431
Ibid. – P. 56.