Георгий Седов
Шрифт:
Мать ходила по соседям, показывала бумагу с золотыми печатными буквами и говорила всем:
— Мий Егор мае похвальны лист!
Жаль было расставаться со школой, с учителем. Степан Степанович все знал, имел ответ на все, что ни спроси. Даже про звезды на небе мог рассказать. Однажды вечером он собрал ребят и объяснил движение небесных светил.
С того вечера Егорушка стал искать на небе одну звезду, неяркую и незаметную среди великого множества других. Она скромно горит в созвездии Малой Медведицы. Степан Степанович сказал:
— Эта звезда особенная, — все движутся, она одна стоит на месте, указывая прямо на север. Моряки по ней проверяют свой путь. Если идти дальше и дальше,
Со всеми этими рассказами, с учением, с любимыми тетрадями — со всем нужно расстаться, забыть.
— Пора работать. Не маленький. Другие давно отцам помогают, — ворчал отец.
Егора отдали в услужение к помещику генералу Иловайскому, внуку первого наказного атамана донского войска. Что делал у него Егорушка, никто из соседей не помнит. Сам он тоже не любил рассказывать про три месяца, прожитые у этого помещика. Видно, стало невмоготу — прибежал домой. Яков тогда находился в отлучке, а мать не бранила Егора за побег. Как раз в это время открылась на Кривой Косе новая контора помещика Фролова и лавка при ней. Мальчика взяли на побегушки. Он подметал контору и лавку, ставил самовар, исполнял поручения, которые давал приказчик. Приходилось и почту носить из станицы и в станицу, записки и письма помещику. Жалованья назначили два рубля в месяц.
На эту службу жаловаться не приходилось. Работа нетрудная, оставалось по вечерам свободное время сходить домой. По праздникам ездил рыбачить с отцом или помогал матери по хозяйству, когда Яков находился в отлучке.
Зимой хозяин рассчитал приказчика за какие-то плутни. Егорушка остался один. Фролов поручил ему присмотр за лавкой и за товаром. Нового приказчика сразу не мог найти. Пришлось хозяину через неделю приехать в контору самому. Он с удивлением увидел, что у Егора все в отличном порядке: и комнаты, и товар в лавке. Фролов решил назначить приказчиком Егорушку, жалованья положил восемь рублей, а если к празднику все будет в порядке и мальчик справится с делом, обещал прибавить.
Дома Егорушкой стали гордиться. Соседки начинали завидовать — восемь рублей каждый месяц! Восемь пудов хлеба! Пожалуй, теперь Седовы поправятся.
На службе приходилось держать ухо востро. Помещик был требователен, строг, приезжал всегда внезапно, часто требовал отчетов. Но у молодого приказчика все было ладно. Он всегда был на месте и вечно за книжкой. Видя, что страсть к чтению работе не мешает, помещик стал давать книжки из своей библиотеки, с условием относиться к ним бережно.
Время шло. Егорушка стал высоким светловолосым парнем. Фроловского приказчика знали и на Кривой Косе, и в станице. Кривокосские девушки стали на него заглядываться. В праздничный день бывало не одна из гулявших парами на морском берегу девчат смотрела искоса вслед, а другие — посмелее — заигрывали, толкнув, словно нечаянно, или обсыпав подсолнечной шелухой. Не беда, что приказчик и в воскресенье одет был попросту, не фасонисто, не то что Семка Николаев. Тот к каждому празднику покупал обнову: то сапоги с гармонным набором, то пояс с шелковыми кистями или алую сатиновую рубаху. Егорушке не на что было форсить: все деньги отдавал он семье. Зато дома было ему почтение. Когда отец бывал в отъезде, мать сажала Егорушку на хозяйское место, чашку с чаем наливала первому и заставляла младших ребят благодарить Егора «за хлеб, за соль», как благодарят родителей. Ребята слушались Егорушку и любили его. По праздникам приставали, чтоб рассказал что-нибудь. Чаще всего старший брат начинал рассказывать про заморские страны, из толстой книги «Жизнь народов». Эту книгу достал у хозяина и держал ее около полугода.
Испания, Бразилия, Китай, Индия — дальние заморские страны. Ах, если б все это увидеть своими глазами! Плыть бы через море, как изображено на картинке, на большом корабле с грузом пахучего сандалового дерева или кокосовых орехов, сражаться бы с тропическими шквалами и со страшными ветрами — «тифонами» — в восточных морях! Потом, истомленному долгим путем, выйти на сладко пахнущий берег и встретить чернокожих людей, несущих связки невиданных тропических плодов… Или отправиться в страну эскимосов по морю, через страшный водоворот Мальстрим, пробираться с замиранием сердца между высокими ледяными горами и взять на гарпун чудовище — единорога! Счастливые люди моряки-капитаны, они все это видят своими глазами, плавая из одной части света в другую, пересекая экватор. Вот это жизнь, — не соль отвешивать!
Как-тo осенью,в 1893 году, сидел Егорушка в хозяйской лавке между ларями с мукой и солью. Подведя последний итог в книге записей товара, он закрыл ее, положил на полку, поставил туда же чернильницу, снял и повесил передник. Достал с той же полки книжку в кожаном тисненом переплете. Это было старинное руководство по морской практике «О том, как надлежит управлять морскими судами». Книгу дал Фролов, когда Егорушка просил почитать что-нибудь про море, — другой не нашлось в библиотеке у помещика. Хотя книга написана была тяжелым и трудным для понимания слогом екатерининских времен, Егорушка одолел ее, прочел от корки до корки, и не один раз. Он стал перелистывать отдельные главы.
Вот наставление капитану:
«Приказания отдавай внятно, полным и властным гласом, дабы никто из экипажа не усумнился бы в оных, неже в разумности их, но наипаче бы верил, что неисполнение влечет не токмо твой гнев за ослушание и немилость, но паче беду для всех, даже для самого корабля. Посему распространеннейшие слова команд составлены в древнейшие времена и ныне паки проверены искуснейшими моряками, в предвидении всех оных команд последствий… Имея намерение положить у брега якорь, отдай первым делом команду: «Все наверх, становиться на якорь!» — Убедившись, что матросы все по местам, прикажи измерить лотом глубину морской пучины и возвести по сем громогласно, какой ты якорь считаешь полезным отдать: «Правый якорь к отдаче готовить, слушай!» Пришед же с убавленными парусами на желаемую глубину, возглашай: «Из правой бухты вон!» После сего никто их экипажа не должен находиться в канатном ящике, неже поблизости его. Убедившись в сем, даешь последнюю команду: «Отдай якорь!» Соблюдай все сие в правильной постепенности, и ты сохранишь жизнь вверенных тебе матросов, паки же избежишь укоризн в неправильном управлении кораблем…»
Вот о корабельном вооружении:
«Продление бушприта больше его натуральной длины, рекомое утлегарь, весьма разумно, поелику дозволяет нести дополнительные паруса и бомкливер и еще один летучий кливер. Подобно другим корабельным деревам, наружные концы утлегаря и бушприта именуются «ноками», а к кораблю обращенные — «шпорами». Как и в прочих древах, идущих рядом, утлегарь крепится к бушприту эзель-гофтом, реек от него именуется «мартингиком» и усы в сторону — «белинда-гафелями»…