Герцог Борджиа н-ской губернии
Шрифт:
Ганке отчитался о том, как проходил обыск.
– Образцы мы отвезли в лабораторию, их немедленно начали изучать, – закончил он.
– Хорошо, – кивнула Валандра, – Вадик, я хочу, чтобы ты сегодня понаблюдал за Головиновым.
– Эх, навести бы шмон в его тамошней лаборатории, – вырвалось у Болдырева, который, похоже, вошел во вкус.
– Вряд ли это нам что-нибудь даст, – возразила она, – если этот тип и занимается противозаконными делами, то он так заметает следы, что никаких концов не
– Это точно, – подтвердил Ганке, – он очень осторожен.
– К тому же там у них в НИИ не дилетанты ведь собрались, – добавил Маркелов, – им ничего не будет стоит выяснить, какие вещества они используют.
– Ну чего вы все на меня напустились, – Болдырев даже покраснел, – я просто так сказал.
– Думай, прежде чем говорить, – отрезал Мамедов.
– Тем более, – вставил Вадик, который уже был у двери, – Головинов там на очень хорошем счету. Он добропорядочный семьянин и все такое. Толя говорил, что в НИИ все о нем отзываются не то что с уважением, но даже с благоговением.
– Это доказывает, что и обыск в его квартире, скорее всего, не целесообразен. Хотя не исключено, что нам придется побывать и там.
После того, как все сотрудники, кроме Мамедова, Болдырева и Ганке получили задания, Валандра сказала:
– Вас, Валентин и Сергей, попрошу ко мне в кабинет, – ее тон не предвещал ничего утешительного.
Ганке и Болдырев переглянулись, словно нашкодившие школьники, которых вызвали к директору, и вяло поплелись за начальницей. Алискер на правах секретаря-референта не оставал от процессии.
– Вы готовы ответить на поставленный мною вчера вопрос? – произнесла Вершинина, поочередно меря грозным взглядом то одного, то другого.
Ганке начал было долго и нудно объяснять, что они увлеклись обыском и не заметили, как летит время, но Сергей перебил его:
– Это моя вина, Валентина Андреевна, – тусклым голосом сказал он, – я несколько раз собирался позвонить вам, но все время что-то отвлекало.
– Я не хочу читать вам лекцию, вы не хуже меня знаете, как тяжело бывает томиться в неведении. С вашей стороны это была элементарная халатность и неуважение ко мне как к начальнику, а прежде всего, как к человеку.
Она помолчала и добавила уже совсем другим тоном:
– Я же переживала за вас, ребята. Неужели так трудно это понять?
Ганке и Болдырев понурились и молчали, не решаясь взглянуть на Валандру.
– Детский сад какой-то, – она вздохнула.
То ли вид у них был и без того несчастный, то ли у нее не доставало энергии, но продолжать устраивать выволочку больше не хотелось. Вершинина отпустила их. Мамедов целиком и полностью разделял негодование начальницы, но не вмешивался, потому что и у него вид Ганке, а особенно Болдырева, вызывал сочувствие.
– А ты что об этом
Вопрос застал его врасплох.
– Повинную голову меч не сечет, – ответил Алискер, пожав плечами.
– Посмотрела бы я, что бы ты сказал, побыв на моем месте.
Мамедов предпочел дипломатично промолчать. Обсуждать промахи товарищей с начальством было не в его правилах.
Валандра поняла это и сменила тему.
– Сегодня пойду на ковер к шефу, – сказала она, – буду выбивать для нас отдельный штат.
– Валентина Андреевна, – осторожно начал Мамедов, – а вам не кажется, что лучше подождать, пока расследование завершится? Тогда у вас на руках будут все козыри.
Вершинина пристально взглянула на своего секретаря.
– Тебе бы, Алискер, пару-тройку веков назад родиться, по моему мнению, кардинал Ришелье рядом с тобой просто отдыхает.
Это выражение Валандра позаимствовала у своего сына-тинейджера.
– А может, я был этим самым кардиналом, – мигом нашелся Алискер, – в прошлой жизни.
– Очень даже может быть, – засмеялась Вершинина, – Головинов тогда был бы ни кем иным, как герцогом Борджиа.
– Великим отравителем? – спросил Мамедов, давая понять, что и он не лыком шит и наслышан о знаменитых исторических личностях.
Валандра задумалась, вспоминая о том прекрасном впечатлении, которое произвел на нее Головинов.
– Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло, – изрекла она один из афоризмов Ларошфуко.
Алискер кивнул, напустив на себя глубокомысленный вид.
В этот момент зазвонил телефон.
– Валентина Андреевна, это я, Анатолий, – услышала она голос Толкушкина, – только что был обход в отделении, где Комаров лежит, я поговорил с врачом.
– Что с Комаровым?
– У него тяжелое сотрясение мозга, да еще впридачу ушиб головного мозга. Состояние довольно серьезное, но, как говорит лечащий врач, стабильное.
– Он пришел в себя?
– Пока нет, но доктор уверяет, что это может произойти в любой момент.
– А жизнь вне опасности?
– Насколько я понял, да.
– Позвони, как только Комаров придет в себя.
– Хорошо, Валентина Андреевна.
Валандра пересказала Алискеру содержание разговора с Толкушкиным.
– Скорее бы уж он очухался, этот Комар, – произнес Мамедов и тут же, сообразив, что допустил оплошность, поправился:
– Я хотел сказать Комаров.
Валандра не заметила или сделала вид, что не обратила внимание на очередное доказательство пристрастия подчиненного к кличкам. Она закурила первую за это утро сигарету и с наслаждением втянула в легкие струю дыма.